Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

В словах Зиновьева появлялось все больше и больше желчи, даже озлобленности. «Забастовка, — говорил он, — могла вдохнуть в Англо-русский комитет жизнь, если бы члены Генсовета вели себя сколько-нибудь прилично, но забастовка могла и убить его. Случилось последнее — он убит. Здесь Бухарин утешил себя тем, что даже Томаса (генерального секретаря Национального союза железнодорожников Великобритании — Ю. Ж. ) не снимут покуда. Но как вы будете сидеть сейчас с Томасом и Удегостом (руководителем нидерландского профсоюза железнодорожников — Ю. Ж. )?.. Разве у нас как правило существуют с правыми блоки? Это было вызвано известными обстоятельствами. А когда вы настаиваете, чтобы этот блок продолжал существовать дальше, после предательства Генсовета, вы оказываете медвежью услугу английским рабочим. Их план теперь совершенно ясен: или они сообщают нам, что они совершенно отказываются от Англо-русского комитета, или же напишут, что не отказываются от Англо-русского комитета, но они не должны вмешиваться в такие вопросы, как угольная забастовка. Может быть, у нас будет Англо-русский комитет горняков, но прежний Англо-русский комитет как организация... рабочих погиб. Это ясно...

Томский и Догадов (член президиума ВЦСПС; оба находились в те дни в Париже — Ю. Ж. ) продолжают посылать телеграммы (в Лондон — Ю. Ж. ): “Что, не соберемся ли мы? Не поговорим ли мы? ” Нам заявляют, что дело идет о работе английских коммунистов в профсоюзах, и если мы этого шага не сделаем, то это будет лозунг выхода из профсоюзов. Неужели не элементарно ясно, что такие заявления есть вопиющий оппортунизм, что вы нарушаете самую элементарную и азбучную основу большевизма! Неужели не ясно, что такая тактика толкает английское рабочее движение и Коминтерн на неправильный путь? »

Зиновьева прервал Сталин репликой: «Кто же запутал? Вы! »

Григорий Евсеевич тут же парировал: «Нет, вы, тов. Сталин. Вы запутали и Бухарин запутал дело, и все те, кто продолжает настаивать на блоке, тогда как этот блок невозможен, когда он становится блоком с предателями».

Сталин не унимался. Бросил с места: «Спросите англичан, кто их запутал».

Зиновьев подхватил предложение: «Спросим, спросим англичан, я не возражаю. Я обратился в Политбюро с просьбой дать для ознакомления членам английского Политбюро, находящимся в Москве, стенограмму прений в нашем Политбюро по вопросу об Англо-русском комитете. Запретили! Это факт. И говорите: “ничего подобного”. Есть официальное решение на этот счет... Я очень рад, что товарищи иностранные коммунисты услышат теперь наши прения и, надеюсь, стенограмму этих прений, узнают резолюцию коммунистической партии. И когда товарищам английским говорят, что разрыв Англо-русского комитета есть призыв к выходу из профсоюзов, они идут еще дальше. Они не печатают ваших тезисов, они не печатают тезисов нашего ВЦСПС... И, само собой разумеется, это будет передаваться и в другие партии Коминтерна».

В том, что вслед за тем сказал Зиновьев, не было ни капли смирения, раскаяния, ни малейшей готовности к компромиссу. Хоть какому-нибудь.

«Если то, — говорил Григорий Евсеевич, — что вы делаете, есть тактика единого фронта, то я против такого единого фронта. Говорю это прямо, ибо это не есть тактика единого фронта, а полное искажение ее. Но если, по-вашему, здесь есть тактика единого фронта, тогда и то, что проделал т. Барский (член ПБ ЦК компартии Польши — Ю. Ж. ) — он повел польских коммунистов на демонстрацию в честь Пилсудского — служит идеям единого фронта.

Здесь рассказывали, что я в апреле говорил, что в Польше дело идет к 23-му году, а в мае говорил, что идет фашистский переворот. Но ведь между апрелем и маем и произошел действительно фашистский переворот! В Польской комиссии (ПБ — Ю. Ж. ) вскрылось, что член партии Богуцкий, который был командирован для руководства польской компартией — я его не откомандировывал — что Богуцкий на расширенном Исполкоме Коминтерна отказался читать декларацию, где было несколько слов против правых. Так ваши люди понимали борьбу против ультралевых и лозунг “Огонь налево! ”.

Еще всего два месяца тов. Сталин и другие кричали, что единственной опасностью для польской компартии являются ультралевые. А что вышло на деле? Проходит пара месяцев и оказывается, что польский ЦК ведет на демонстрацию рабочих в честь Пилсудского. Они вели рабочих на демонстрацию в честь Пилсудского “во имя” тактики единого фронта. Они прямо покрыли позором наше знамя. И оказалось, что в Польше самая большая опасность — правая... Так вот, если так начнут трактовать тактику единого фронта, то мы будем иметь начало конца Коминтерна...

Вы не принимайте соотношение сил в зале за соотношение сил в партии. Это, товарищи, как общий итог»⁴⁹³.

Зиновьев не только дал отповедь всем тем, кто искажал его взгляды, его слова. Он еще и предложил пленуму проект резолюции меньшинства (подписанный им, Каменевым, Троцким, Пятаковым, Крупской) по докладу Бухарина.