Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Устрялов не вдавался в детали кадровых перестановок. Не стал писать об известном. Но все же не уточнил: первые оргвыводы сделали по отношению Каменева. 1 января 1926 года его избрали не членом ПБ, а всего лишь кандидатом. 11 января освободили от должности председателя СТО, равнозначного главе правительства, утвердив — с явным понижением — наркомом торговли. Вдобавок 22 апреля сняли с поста председателя президиума Моссовета. Когда же он 25 июля подал в отставку с должности наркома, приняли ее только 12 августа, да еще и направили в Токио полпредом (туда он так и не приехал — японское правительство не дало ему агреман).

Не поздоровилось и еще одному из лидеров оппозиции, Пятакову. 4 августа вместо внезапно скончавшегося Дзержинского председателем ВСНХ назначили Куйбышева, который и сменил своего первого зама Пятакова на Квиринга. Пятакова же вскоре отправили торгпредом во Францию.

Происходящее, несомненно, испортило настроение Зиновьева, заставило как никогда прежде обеспокоиться. То опасаться самого худшего, то, наоборот, впадать в эйфорию, порождаемую преувеличением случайных фактов. 1 июля он писал из Ленинграда в столицу Каменеву:

«Ты, вероятно, знаешь, я никуда не поехал — невозможно. Здесь сведения и слухи с каждым днем становятся все ядренее. Радченко (И. И. Радченко — член Совета ВСНХ СССР и директор Института торфа — Ю. Ж. ) в Харькове на одной ячейке говорил буквально: “Эту шваль — Зиновьева, Троцкого, Каменева — мы исключим из партии”. Так Радченко никогда не говорил на эти темы без прямых заказов Сталина. То, разумеется, языци... Есть слухи о еще посерьезнее»⁵⁰⁴.

Но уже полтора месяца спустя настроение Зиновьева резко сменилось. Отдыхая в Крыму, он подпадает под влияние им же преувеличенных оценок. 12 сентября пишет Каменеву:

«Главное, по-моему, сейчас — это выступление 200 (о нем через ЦКК). Настроение среди рабочих явно в нашу пользу. Рабочих мы отбиваем у них (большинства ПБ — Ю. Ж. ) даже молчанием. Чайник закипает, поэтому Сталин захочет сейчас рубить узел. Основное — не допустить до этого.

Здесь рабочие (приходят из Ялты по 60 чел. ) явно подчеркивают симпатию к нам. 1 % — это мелочь, конечно.

Помни, что главное теперь — это хозяйственная платформа. Сокольников (Г. Я. Сокольников — заместитель председателя Госплана СССР — Ю. Ж. ) будет толкать в одну сторону, «изы» (троцкисты — Ю. Ж. ) — в другую. На тебя вся надежда. Тут уступать нельзя.

Н. В. Еще одно. Из Москвы, из Харькова жалуются: “Изы всюду говорят — “Вы пришли к нам”, то есть принимают версию Сталина — Бухарина. Это очень раздражает наших. Л. Д. (Лев Давидович Троцкий — Ю. Ж. ) должен дать указание»⁵⁰⁵.

Но тогда Троцкому было не до сторонников Зиновьева. 12 августа, выступая в ПБ по поводу назначения Каменева полпредом в Токио, он заявил: «Тов. Сталин выставляет свою кандидатуру на роль могильщика партии и революции»⁵⁰⁶. Добился же лишь строгого выговора.

Как вскоре выяснилось, препирательство Троцкого со Сталиным оказалось только прологом жесткой борьбы. Зная о решении ПБ от 26 августа открыть 15-ю партконференцию, оппозиционеры решили прояснить для себя истинные настроения рабочих. Проверить, насколько на них повлияли опубликованные «Правдой» статьи, направленные против меньшинства. Еще 10 июля — пространная редакционная «Правая опасность в нашей партии», 1 августа — доклад Бухарина в Ленинграде «Партия и оппозиция», 27 августа — статья «ученика» Бухарина, А. Стецкого «Как новая оппозиция пришла к троцкизму».

С изложением своих истинных взглядов по текущим событиям и выступили лидеры оппозиции. 30 сентября, в ремонтных мастерских службы тяги Рязано-Уральской железной дороги (вблизи Павелецкого вокзала) — Троцкий и председатель совета Московского народного банка Т. В. Сапронов; 1 октября, на собрании ячейки небольшого московского завода «Авиаприбор» — Зиновьев, Троцкий, Пятаков, Радек.

Однако тут же последовал грубый окрик московских большевиков. Но не со стороны столичной партконференции или хотя бы пленума МК. Нет, всего лишь возглавляемого Н. А. Углановым бюро МК. Его резолюция, поспешно принятая 2 октября, назвала только что прошедшие выступления лидеров оппозиции «началом дискуссионной атаки» и, следовательно, «преступлением против партии,.. издевательством над решениями партии, ее съездом, над ее ЦК, над ее ЦКК». И потому, без какого бы то ни было предварительного обсуждения бюро МК призвало «все партийные ячейки провести партийное решение о недопустимости дискуссии, не позволить лидерам оппозиции втянуть партию в дискуссионную лихорадку,.. » Дать достойный ответ «обанкротившимся политическим лидерам», перешедшим «все границы партийно допускаемых методов борьбы»⁵⁰⁷.