Гривар

— А то ты не знаешь? — какая скотина научила его отвечать вопросом на вопрос? Неужели я? — У нас потери от психованного искина, который прыгает по всему сектору, используя гипердвигатель, не боясь при этом исчезнуть в никуда. Основные силы флота ползут к планете с Монолитом на релятивистских скоростях. Молодые расы решили, что мы ослабли, и пробуют свои силы, отвлекая часть кораблей на патрулирование приграничных районов. В Запретную Зону стало опасно соваться, а у соседей — это он про гроранцев — то тут, то там вспыхивают бунты, источник которых они никак не могут отыскать. Видимо опять ИИ развлекается. А в остальном всё нормально. Да.

— Фонтаны запускаете, — согласился я. — Извини уж, но пока я вам ничем помочь не смогу. Выкручивайтесь сами. А ещё лучше сидите тихо, наблюдайте, анализируйте и ждите, пока искин сам к вам придёт.

— А он придёт?

— Заскучает и придёт. И помните, что он — при всём своём внешнем безумии — машина, которая по определению расчётлива, а значит, все его действия имеют смысл. Попытайтесь просчитать какой, а ещё лучше наведайтесь в лабораторию, из которой вылез этот ненормальный, и всё там изучите.

— Уже, — ответил он. — В смысле, уже отправлен отряд туда. Как что узнаю, сообщу, — сказал напоследок он и «отключился».

Всё же мы пока далеко от дома — связь есть, но у Наура батарейка быстро садится.

А пока я раздавал указания, ко мне вернулся контроль над телом. Итак: лапы — есть, другие лапы — тоже на месте, хвост не пострадал, клыки, за исключением борозды от ножовки, повреждений не имеют, уши оба два на месте, даже кисточки не пострадали, а вот когтей всего четырнадцать, то есть ещё один куда-то делся. Скорее всего, остался в чьём-то теле.

Осталось понять, почему я всё ещё ничего не вижу. Хотя, если верить носу:

— Ошка, убери хвост, — хриплым голосом произнёс я.

Барса тут же тихо ойкнула, и пушистые шоры исчезли, позволяя мне разглядеть стерильно жёлтый потолок. Именно «стерильно жёлтый», назвать этот абсолютно чистый, гладкий, без сучка, задоринки или другого изъяна потолок ровного светло-жёлтого цвета я никак не мог.

Ну что ж, по крайней мере, мы не в средневековье и не в радиоактивном постапокалипсисе. Уже одно это не может не радовать.

— А где мы? — приподнявшись на локте — тело постепенно отходило, и боли от движения я почти не почувствовал — спросил я, попутно оглядывая помещение.

Без окон, без дверей полна жопа огурцов. Желтый потолок, жёлтый пол, жёлтые лавки вдоль жёлтых стен. Спасибо, что не мягких, а то на языке уже так и вертится «жёлтый дом». Откуда идёт свет не ясно, видимо, светятся сами стены и потолок. Вся наша компания здесь, и даже скарб у нас не отбирали. Хотя, что там отбирать-то? Вся электроника пережившая взрыв самодельной ЭМИ-гранаты была представлена одним наладонником Тайрос — она сама, кстати, почему-то как-то странно на меня смотрит — всё сломанное бросили там, поскольку сумка дракоши сильно похудела, из оружия остались только несколько автоматов, дробовики, к которым патронов хуман наплакал, ножи и пила. Куда же без неё. Прямо сейчас она служит подушкой дремлющей пуме.

— Всё рассмотрел? — заметив, что я закончил осматривать помещение и теперь смотрю прямо на неё, спросила Кира. — Вот мы тоже видели всё это и ничего больше.

— Ясно… — только и смог я сказать.

Видимо, в этом мире мы опять-таки не первые гости, и хозяева планеты построили на месте появления эдакую карантинную зону. И как нам выходить на контакт? И вообще хотят ли они его? Может, мы сейчас находимся где-нибудь под землёй, а вокруг нас толстенный слой бетона, и выход отсюда не предусмотрен вовсе? Так, прочь упаднические настроения и мрачные мысли! Раз уж остаётся только ждать хода со стороны местных, не совершая ничего, что могло бы вызвать у них желание оставить нас здесь навсегда.

Лучше вообще не двигаться — тем более, что боль ещё не полностью ушла — полежать, посмотреть кино:

— Кира, что вчера было?

— Уверен, что вчера? — ехидно спросила она.

— Я уже ни в чём не уверен, — ответил я. — Давай уже, показывай!

— Ну, смотри, — сказала она, отправляя мне пакет своих воспоминаний.

Я махнул лапой на попытавшегося что-то сказать Труса, устроился на лавке поудобнее, положив голову на колени Кире, и погрузился в воспоминания.

Вот уже сколько раз я смотрел чужие воспоминания, но всё равно непривычно видеть себя со стороны. Тем более, когда всё происходит так быстро: вот я был, и вот меня уже нет, а со стороны неприятеля раздаются выстрелы, крики, хруст костей и прочие звуки, свидетельствующие о том, что здесь и сейчас обрывается множество жизней. Порой весьма мучительным образом.