Гризельда

Резкое движение головы аспиранта ещё больше смутило профессора, когда он услышал громкий хруст позвонков.

– Так можно и грыжу заработать, – проворчал Эдвин. – Но, думаю, это не моё дело.

– Да бросьте… У меня всё схвачено, – грубовато ответил аспирант, что было ему несвойственно.

Градоначальник Фено медленно перевёл взгляд на Филиппа и подозрительно сощурился, прежде чем опомниться.

– Что ж, раз так, тогда вы просто обязаны мне ответить, на что вам нужна была ценофлебия архидон.

– Что, простите?

– Редкая бабочка.

– Э… – Рот Лени искривился дугой, уголками вниз. – Даже не припомню.

– Это случилось всего месяц назад. Вы трижды подавали мне списки требуемых ингредиентов для студенческих опытов, – профессор кивнул на стопки бумаг, стоящие на краю стола. – И мне не составит труда найти их, чтобы продемонстрировать вашу подпись.

– Ах, это? – Шейнсберг сделал вид, будто вспомнил. Однако вместо ответа он поднял руку и пощупал волосы кончиками пальцев. – Простите, но я не помню. Возможно, я приложился сильнее, чем мне бы того хотелось.

– Как можно хотеть удариться головой? – вознегодовал мистер Плёссинг. – Что с вами, Лени? Ведёте себя так непозволительно…

Не успел профессор договорить, как в дверь вновь постучали.

– Ну что там?! – раздражённо крикнул Эдвин. – Разве я не учил вас, Милли, не отвлекать меня, когда у меня гости?

Вместо ответа дверь открылась, и на пороге возник силуэт в безразмерном сером плаще. И только нижняя часть бледного белого лица и еле-розовый овал нарисованных губ позволили узнать в новом посетителе куклу.

– Нона? – удивился мистер Плёссинг. – Что ты здесь?..

– Это срочно! – Она кивнула в сторону стоящей рядом с ней Милли Уотер.

Секретарша виновато отвела взгляд от начальника, прежде чем оправдаться:

– Простите, но она меня не слушала, и остановить себя не позволила.

– Что ж, пусть войдёт, – кивнул Эдвин. – Спасибо, Милли. Но больше никого не впускай.

– Хорошо, – пролепетала девушка, прежде чем плотно закрыть дверь за новой гостьей директора ФУПА.

Вспомнив о манерах, профессор указал на своего первого визитёра, чтобы тем самым напомнить не распространяться на запрещённые темы, какими бы срочными они ни были.

– Знакомься, это наш аспирант. Лени Шейнсберг.

– Очень приятно, – бесцветно бросила кукла.

– А мне-то как приятно! – преувеличенно громко ответил преподаватель университета. Подскочив с места, он, казалось, напрочь позабыл обо всём на свете. – Неужели это то, о чём я думаю?

– Мм-м? – промычала кукла, недоумённо склонив голову ещё ниже. – Что вы имеете в виду?

– Вы кукольница и кукла в одном лице, не так ли? – возбуждённо произнёс аспирант. – Ах, какое прелестное творение! А тело-то какое? Вы позволите увидеть ваши суставы?

– Нет! – Нона сделала шаг назад и упёрлась спиной к двери. В её голосе отчётливо послышался страх.

– Отец, прошу, нам нужно срочно поговорить! – взмолилась она. – Сейчас!

– Что ж, Лени. – Профессор строго одёрнул подчинённого: – Прекращайте приставать к моей падчерице и вернитесь к себе на рабочее место. Сегодня я вас ещё вызову, но позже.

– Хорошо, – недовольно выдохнул тот. И зачем-то скорбно добавил: – Жаль. Очень и очень жаль.

Нона, преодолев внутреннее отвращение, шагнула вперёд, спешно минуя аспиранта, чтобы пройти вглубь комнаты. Однако его неприятный шёпот за спиной заставил её остановиться.

– Я бы очень хотел познакомиться с вами поближе, Вианон.

– Стой на месте! – крикнула она.

– Нона! Пусть идёт.

Напряжённый приказ, прозвучавший в голосе мистера Плёссинга, дал понять, что он тоже начал догадываться о подмене, но по непонятной причине не пожелал начинать свару прямо сейчас.

– Но…

– Что ж, ещё увидимся! – Лени нахально отсалютовал профессору, сопровождая это действие гадкой ухмылкой лиходея.

– Непременно… – кивнул Эдвин. А падчерице приказал: – Проходи, садись, дорогая. Я тебя внимательно выслушаю.

Дверь громко хлопнула, когда кукла нервно опустилась в кресло. После чего в комнате воцарилось долгая гнетущая тишина, в которой отчётливо слышались посторонние звуки с улицы, и даже то, как Милли размешивала сахар металлической ложкой в фарфоровой кружке.

– Итак? – наконец нарушил тишину профессор, когда ему порядком надоело гнетущее молчание. – Что такого срочного привело тебя сюда?

– Голдспир.

Одно непозволительное слово и Эдвин вскипел, подскакивая с кресла:

– Где этот ублюдок?

– Он меня преследовал, – тихонько призналась Нона. – Но мама вмешалась, и я оторвалась.

– Нона, я бы попросил тебя не называть Гризельду мамой. Ты же знаешь, что это не так.

– Она та, кто обо мне заботился столько времени. Как я могу?

Горький вдох и выдох послышался в комнате, прежде чем вновь наступила гнетущая тишина. Прошло не одно мгновение, прежде чем профессор снова заговорил:

– Допустим, к этому вопросу можно вернуться позже. Сейчас важно другое. Так ты говоришь, вы оторвались от Голдспира? Где он сейчас, тебе известно?

– Не знаю… – ответила кукла, а затем призадумалась. – Возможно, вернулся в Главное управление, чтобы повторить попытку кражи карточного домика?

– Что?!