Гроб Сороки

Голубое небо почернело, но звезд не было видно. Я почувствовал, как мои кости и конечности начали сжиматься, и упал обратно на землю. Моя голова повернулась к огню и гробу за ним. Пение прекратилось, и вместо этого Мертвый Медведь сидел на крышке гроба, сверля меня взглядом.

Я встал, и когда я посмотрел вниз, мое тело все еще лежало с широко раскрытыми глазами и дрожало.

Это была опасная работа, и у меня не было много времени. Это был риск чего-то вроде этого; вы бы перерезали смертную веревку и были бы унесены духовными ветрами к мертвым равнинам.

Хмурый взгляд Мертвого Медведя ранил меня больше, чем любой грех, но он знал, зачем я пришел в это место. Я пришел узнать, смогу ли я узнать оружие моего брата и руку, которая теперь держала его.

Тяжело жить под угрозой одной пули в одном пистолете, когда тебя носит кто-то, кто – по воле ада, судьбы или просто обстоятельств – ненавидит тебя больше, чем кого-либо другого.

Последний раз я видел его на реке Мармитон. Я пытался вернуть его оружие, пистолет, который соответствовал моему, его близнец, и единственная вещь, которая могла уложить меня под землю. Я не мог спокойно спать по ночам, зная, что обещание старой змеи все еще остается в силе:

- Судьба и безумие найдут ваше оружие притянутыми друг к другу, неспособным умереть, если только это не будет сделано братом-близнецом.

Мы с Вирджилом не думали, что будем черпать друг в друге невежество и дерзость юности.

Мертвый Медведь ткнул пальцем в темноту. Я проследил за его взглядом. Я не мог сказать, что там было, но я мог слышать их.

Я пересекал границу раз или два. То место, где я нашел тело Мертвого Медведя, находилось прямо на границе другой стороны. Но здесь, в полной темноте, ни железо, ни клинок не защитят меня.

Я сделал глубокий вдох, чтобы разжечь огонь в своих шпорах, а затем оставил свое тело позади, надеясь, что мой учитель все еще имеет некоторую привязанность ко мне. Все, что ищет свободной поездки, не пройдет мимо его когтей или зубов.

Я прошел мимо дерева. Оно растягивалось и изгибалось в темноте, как великан, который жил на земле и старых костях, его бледное лицо и жаждущий рот отчаянно тянулись ко мне, когда я проходил мимо.

Все искривилось; здесь не было цветов, только темнота. Что-то шлепнулось в грязную воду. Где-то вдалеке кричал лось или олень, а вдали тявкали койоты.

Раздалось что-то вроде грома, несколько вспышек света, и земля вокруг меня взорвалась. Я упал задницей в грязь и мрак, когда мимо меня в темноте пронеслись фигуры, крики и боевые кличи эхом отдавались во мраке. Я инстинктивно потянулся за пистолетом, которого там не было.

Без этого оружия, без этой защиты я больше не чувствовал себя сильным, не чувствовал себя одержимым. Я только чувствовал себя голым.

Ноги пронеслись надо мной, выбивая из меня огонь и вдавливая мое лицо в грязь. Я с трудом дышал, плюясь в коричневую воду, чувствуя вкус грязи и ползающих в ней червей.

Я был в ручье, в прошлом, в месте, которое я знал. Все было совсем не так, как я помнил; не было видно солнечного света, только мерцающий отблеск огня, который я зажег, казалось, постоянно горел позади меня.

Человек в сером бросился на меня, вопя во всю глотку. Его штык рванулся вперед, и я упал назад, я услышал все предсмертные крики тысячи людей. Лошади ржали в агонии, когда пушечные ядра пробивали дыры в их внутренностях, а шрапнель пронзала кости.

Человек в сером не остановился. Он снова бросился на меня, мечом пытаясь пронзить мои внутренности. Моя рука опустилась в воду, и я почувствовал что-то знакомое...

Это был пистолет, такой же, как и мой, но с символом на рукояти. Прошло много времени с тех пор, как я видел этот пистолет, но он все равно шептал в моей голове. Я выстрелил. Человек в сером упал замертво, и я попытался отступить.

Время расплывалось, и я был где-то в другом месте, в реке, в другом месте, которое знал наизусть.

Именно здесь все и было решено.

* * *

Я стоял в реке с пистолетом в руке и шептал:

- Я был уверен в себе, в отличие от брата; в нем не было ничего, кроме эгоизма и гнили. Он позволил обещаниям власти Лераджа[7] искусить и разрушить его. Он извратил все знания, которые получил. Он шел на меня со стороны линии конфедерации; я мог бы заметить его среди любого количества людей. Он вошел в реку, его мундир был украшен всевозможными вещами, безделушками из мертвых.

Я слышал, что солдаты называли его Черной Сорокой. Но я знал, что он всего лишь человек. Человек, который так же боялся моего пистолета, как и того, который он крепко сжимал.

- Сдавайся, Салем! Война проиграна, ты просто еще не знаешь этого!

Мой брат был всего лишь темным призраком, как будто его вызвали прямо из ада. Его глаза были как у животного, свет отражался от них, как будто он был зверем в темноте.

Я выстрелил.

* * *

Я ахнул и отшатнулся, споткнувшись в воде. Дневной свет и фигуры исчезли, и на их месте не осталось ничего, кроме мерцающего огня.