Гротенберг. Песнь старого города

Когда Асари уже устал бороться, к счастью понял, что Песня Пути дошла до стиха о восхождении Ваканта. После его низвержения эти куплеты пропускались. Оставалась лишь музыка. И сейчас эта традиция нарушилась. Голоса народа стихли, а вот Мэйнард, выждав проигрыш, другим голосом: мощным, низким, совершенно непохожим на женский, продолжила петь. Показалось, что само божество вмешалось в действие на площади и решило оказать себя, напомнив, что Вакант всё ещё существует. И не этим жалким людишкам пренебрегать им. Он понимал — это божество их слышит, и отвечает.

Асари вскочил на парапет уже не таясь. Это была не просто песнь. Эти слова лились изо рта правительницы вместе с магией, обходящей ритуальные рисунки, выписывали свой орнамент, отличный от знаков жрецов. Эта новая вязь ложилась поверх церемониальной, выжигая её и сияя, всё ярче. Парень даже удивился, почему первосвященники ничего не делают. Неужели они не видят, не ощущают того, что неведомая сила ломает всю их задумку?

Наверное, что именно так – они были слепы! Будто бы магическое марево застилало им глаза, не позволяло выйти из оцепенения. К пению добавились жесты, словно сама властительница двигалась в такт древней музыке, завлекая в смертельную пляску всех.

Тем временем новый круг был почти завершён, и народ, до этого стоявший безмолвно, как громом поражённый, заволновался, закричал, пришёл в движение. Да и как могло быть иначе, если собравшиеся стояли смешанной толпой? День сравнял прокажённых и тех, кто всё ещё каким-то чудом оставался здоров.

Новые для многих или хорошо забытые, не без усилий церковников, слова, теперь будто наизнанку выворачивали пораженных болезнью. Они затряслись, падая ниц. Кто-то бился в агонии, будто бы не было над Гротенбергом слабого солнца, теперь спрятавшегося за тучи, будто не было дня, и будто бы они собирались обращаться.

Те же, кто всё ещё оставался людьми, в панике метались, стараясь покинуть площадь. Но отчего-то не могли пройти за невидимый барьер. Они бились об него с дикими воплями и стенаниями, давили друг друга, рвали одежду, отпихивали друг друга, давили слабых. Только всё было бесполезно.

Стражники в своих доспехах стояли, замерев, будто соляные столбы, и даже не пытались усмирить безумцев. Не двигались и храмовники, парализованные неведомой силой.

Было заметно и то, что нашлись и другие, более стойкие, или быть может, смирившиеся с уготованной им участью, а возможно и просто фанатики, которые присоединились к пению. Среди них были и прокажённые, и здоровые, и даже некоторые жрецы и стражники, не разбитые внезапным параличом. И очень скоро этот хор уже сотрясал площадь. Сила взвивалась, к, всё больше темнеющему, небу, будто чёрное призрачное пламя. А город, окутанный этой силой, плыл, преломляясь, будто в кривом зеркале, утопаяв океане древней магии.

Сам юноша, стоя в недоумении на карнизе, чувствовал подъем сил. Это – та магия, что дал им Вакант. Отголоски дара. Значит, вот в чем сила Мэйнард. Выворачивать души, сжигать сердца, менять саму природу человека.

Пришло чёткое осознание – пора действовать. Сейчас или никогда — у него появился шанс отомстить.

Черный кинжал сжал своё оружие. Родовой клинок напитывался магией, гневом своего владельца. Уж чего в нём сейчас было много, так ненависти с этой женщине, уничтожившей весь его род, лишившей его права владения, и превратившей весь город в клоаку мерзости и болезни. Очень быстро рукоять стала огненно горячей.

По телу растекалась энергия, наполняла жизнью, улучшала восприятие. Чёрный Клинок ощутил полную готовность к рывку. Он покачнулся на стопе. Тень отделилась, толкая его вперед. Асари закрыл глаза, позволяя своему разуму перенестись в конкретную точку, перемещая себя так, чтобы обрушиться сверху с занесенным клинком, возить его прямо в грудь, в трепещущее сердце врага.

В миг, когда женщина пропела последние строки, лезвие пронзило шелковую ткань, и вошло в тело по самую рукоять.

Раздался крик. Странный крик, в нём было больше торжества и радости, нежели боли. Принц смотрел в её глаза, и осознание неправильности произошедшего, медленно накрывало его с головой.

Ошеломленная женщина смотрела на Асари не с ужасом, а с благодарностью. Она улыбнулась, и с уголка губ стекли струйки крови, чёрной мёртвой крови, которой не должно было быть, и обняла его за руки, тихо прошептав: «Спасибо Вам, лорд Хирем, я свободна».

Ему показалось, что он услышал треск стекла.

Скорее по привычке, мужчина вытащил клинок из тела, завершая своё дело. Женщина пала к его ногам. Глаза Асари раскрылись от изумления. Этот голос не принадлежал Мэйнард. Это лишь тело. Оболочка. Оболочка, наведённая колдовством. А он снова облажался… она его обманула! Выставила вместо себя очередную куклу, проецировала через неё все действия, говорила, пела, даже управляла магией!

Теперь она точно знает, кто ей противостоит и, наверное, смеётся над его наивностью и недальновидностью. Как всё глупо и бездарно!