Гроза

19.03.2017 года в утреннее время я проснулся, и моя супруга рассказала мне, что накануне, ночью рассказала ей о неоднократных действиях сексуального характера в отношении нее со стороны сожителя бабушки – Болдырева, со слов Олеси, Болдырев лизал ей языком половые органы, данные действия продолжались со стороны Болдырева несколько раз. Эта ситуация очень возмутила меня, сам я ребенка об этом не переспрашивал, но решил поехать к Костиковой, чтобы выяснить случившееся.

Мы поднялись к ней в квартиру. Я спросил, где Болдырев, она указала, что он в комнате, тот находился в своей комнате на диване и смотрел телевизор. Судя по внешнему виду, он был в трезвом состоянии.

Я подошел к Болдыреву, забрал у него пульт от телевизора и несколько раз ударил последнего по голове рукой.

При этом, я высказывал фразы: «ты зачем напугал Олесю?!», «ты зачем напугал ребенка?», «это тебе за то, что ты ее лизал?». Я требовал от него, чтобы тот рассказывал мне и теще, что и зачем он делал с ребенком. Болдырев при этом как будто впал в ступор, но наклонил голову, буквально замер на месте, совершенно не сопротивляясь моим действиям, я же давал ему подзатыльники, сдернул его с дивана. Он стал бубнить себе под нос, что не понимает о чем речь. Тогда я рассказал Костиковой о том, что нам стало известно со слов ребенка. Она заявила Болдыреву, который, опустив голову, продолжал стоять на месте, чтобы он немедленно собрал свои вещи и убирался из дома. Тот, молча, без споров и возражений стал собирать свои вещи в спортивную сумку.

Я прогонял Болдырева из дома, при этом поясняя последнему, чтобы тот уехал из города и не появлялся на наших глазах. Он, собираясь, прятал взгляд, на мои вопросы он не отвечал, по такой его реакции было ясно, что он действительно совершил преступление в отношении ребенка, так как даже не пытался протестовать или спорить с моими обвинениями в его адрес. После чего он ушел из дома. Далее, я вместе с Костиковой, отправился к нам домой, там я, моя жена и теща, решили временно не заявлять в полицию, если он действительно уедет к себе в деревню и больше не появиться, оставив в покое нашу семью. Мы приняли такое решение, чтобы не травмировать ребенка в связи с последующим предварительным расследованием.

Через день– 21.03.2017 около 20 часов 30 минут теща позвонила нам, она рассказала, что Болдырев вернулся в состоянии сильного опьянения, она не впустила его домой, и он спит в подъезде. Мы решили, что нужно звонить в полицию, о чем сообщили Костиковой М.Б., а она в свою очередь сообщила в дежурку, прислали наряд, который и забрал Болдырева. В это же вечер в отделе полиции №5 мы рассказали о совершенном им преступлении»

–Что вы можете рассказать о самом Болдыреве? – прервал чтение Черниченко Соколовский, тот встрепенулся от неожиданности.

– Ну, – замялся было тот,– он из Угловского района, работал электриком и дальнобойщиком. За время, когда мы жили с тещей, он постоянно игрался с Олесей, часто покупал игрушки и угощения, проводил с ней много времени, они играли вместе в настольные игры в куклы, при этом играли при закрытых дверях, но никто этому тогда значения не придавал.

–Как его охарактеризовать можете? – Соколовский дорого бы отдал сейчас за знание стенографии, у него уже пальцы устали барабанить по клавиатуре.

–Как пьянчугу, хитрый и изворотливый, везде найдет денег на водку.

–А дочь часто к ним ездила?

–Я не знаю, работаю водителем, поэтому плохо помню. Точно могу сказать, что не больше двух дней в каникулы.

–По факту данного преступления возбуждено уголовное дело, я буду сообщать вам о ходе следствия, потом придется еще пару раз вас вызвать. Распишитесь вот здесь.

–Да, сейчас.

–Извините за беспокойство.

–Ага, только что это вас так обидели? – Черниченко слегка освоился, уже с интересом разглядывая маленький подвальный кабинет, с промокшим насквозь потолком.

–Мы же на дотациях сидим,– криво улыбнулся Соколовский,– помещения нам дают по остаточному принципу.

–А взятки что не берете? – ухмыльнулся дальнобойщик.

–Так никто не дает, инфляция! – хохотнул следователь.

Черниченко кивнул и вышел, забыв закрыть дверь. С полутемного коридора потянуло сквозняком. Кабинет не отапливался, коридор тем более, так что лучше было закупориваться и стараться надышать хоть какое-то подобие тепла.

Старые деревянные окна утеплить позабыли, сквозняк свободно гулял по полу. В довершение счастья вирус распространился на все компьютеры отдела, при загрузке выдавался синий экран смерти, машина запускалась только с третьего-четвертого раза и могла отключиться в любой момент. Приходилось, как в игре старого типа, то и дело сохраняться, чтобы не перепечатывать потом дневную работу. Кляли Юрия, впервые вирус проявился у него, тот свою причастность отрицал. Скорее всего, кто-то из общественных притащил на флешке битые файлы и обрушил и без того допотопную отделовскую технику.

–А знаешь самый прикол? – пробормотал Соколовский, заливая в себя уже совершенно бесполезный «Простудокс», – Этой Олесе происходящее нравилось, она сейчас плачет и скучает по деду Юре, прикинь?