Гроза над крышами

Лянки, отметил изучатель, мало чем уступит девичьей). Куцый подол прозрачного платьица, под которым ничего не было, оказался повыше пупка, так что платьице превратилось в этакий неширокий поясок. И Дастер, опытный в обращении с женским полом, вольничал руками так, как Тарику до сих пор доводилось только в смелых мечтах. Изучатель подумал, что нужно будет узнать у студиозуса Балле: только ли веселые девки выбривают женскую тайну? Или, как он однажды слышал от Школяров, все замужние — политес у них, говорят, такой (когда он видел маманю в бане, был слишком мал, чтобы обращать внимание на такие вещи).

А там Дастер встал с постели и скинул моряцкие штаны так проворно, словно оказался за бортом в бурном море. Бросив на него взгляд, Делла смущенно прижмурилась, а Тарик, наоборот, распахнул глаза, поневоле ощутив жгучую зависть: могучий причиндал у Дастера-Зара оказался такой, что его собственный выглядел жалким маломерком. Выходило, те, кто малевал картинки к растрепкам, не больно-то и преувеличивали, и любопытство изучателя вызвало насущный вопрос: неужели весь поместится?

Поместился, надо же. И никак не походило, что Делла-Лянка застонала от боли — иначе не улыбалась бы так и не шептала: «Глубже... Быстрее...»

И никакой скуки, они двигались в такт, как в танце, очень даже увлеченно, словно молодые.

Посчитав, что увидел достаточно, Тарик ушел из родительской спальни, перед ним снова была глухая стена, из-за которой не доносилось ни звука, — а Лянка-Делла оказалась шумной, как в книжках, и не в одних растрепках...

Само собой понятно, что у них не будет, как в третьей книжке, где битый жизнью Дастер, считавший, что душа у него свита из якорных канатов, вдруг с превеликим удивлением обнаружил, что в душе запылала нешуточная нежность, и он, вот чудо, не хочет с

Деллой расставаться. Уговорил он ее не сразу: Делла боялась, что он, натешась, ее бросит где-нибудь в далеком незнакомом порту за три моря отсюда, где все чужое и люди говорят по-иноземному. Но в конце концов поверила его алмазным клятвам, надела платьице поскромнее и ушла с Дастером. Правда, в прихожей их попытались остановить владелец веселого дома (по точным известиям — один из заправил портовых стригальщиков) и двое его подручных. Вся троица выхватила длинные сверкающие ножи, разъяренная в первую очередь тем, что нахальный мореход хочет увести ценную девку бесплатно, не заплатив выкупа. С кем связались... Все годы, проведенные в море, Дастер не сходил на берег без верной шпаги из алуатской стали, так что все трое быстренько свалились бездыханными, и Дастер преспокойно увел Деллу на «Альбатрос». И она стала ему верной подругой, однажды спасшей жизнь на Островах Аюдожоров...

Теперь Тарик припомнил, что однажды рассказывал студиозус Балле (худог Гаспер и его гости уделяли болтовне о женщинах гораздо меньше времени, чем грузали, но и не чурались таких разговоров, разве что, в отличие от грузалей, не расписывали свое с ними общение в таких подробностях — в точности как сам Тарик и его ватажка, тут политесы оказались схожими). Балле рассказал тогда — одному Тарику, остальные и так знали, — что многие добропорядочные дамы, которые в жизни не прыгнут в клумбу, порой с мужьями именно такие переодевания и учиняют — ради оживления подувядшего пыла и просто чтобы приятно пощекотать душу. Частенько веселыми девками и предстают. И называется это «спаленное лицедейство», о котором дамы со смехом перешептываются вдали от мужских ушей. Правда, Тарик до сих пор считал, что это чисто дворянская забава, оказалось — нет.

Понятно, об этом никому нельзя было рассказывать — и не только потому, что речь шла о его родителях. Никому нельзя было рассказывать, что уже полгода он умеет видеть сквозь стены — может, для этого есть название лучше и удачнее, но Тарику и такого хватало...

Впервые это накрыло его в Школариуме, нежданно-негаданно, словно кирпич с прохудившейся кровли упал прямехонько на голову. За очередную проказу он был на два часа оставлен в пустом классе. Времечко тянулось, как всегда, ужасно медленно, он смотрел на стену и подумал однажды: вот бы научиться сквозь стены видеть...