Гроза панцерваффе

В январе и феврале 1942 года бои не прекращались ни днем ни ночью. Часто у какой-нибудь деревушки разворачивались драматические события. Скажем, у тех же Аржаников. Катуков несколько раз упоминает в своих мемуарах этот населенный пункт. В докладе командованию 20-й армии писал: «Бригада выполнила боевой приказ № 07 от 10.02.42 г. по прорыву обороны линии противника в районе Аржаники, ведя лесные бои… дважды врывалась в Аржаники, вела уличные бои, но, встретив сильное сопротивление ПТО, минометов и пулеметов, отходила на исходные позиции.

К 25 февраля, овладев линией блиндажей противника на западной опушке леса, бригада вместе с 40-й стрелковой и 64-й мотострелковой бригадами закрепилась в лесу, отражая атаки противника»[75].

Бои наступательные… Бои оборонительные… И потери. Причем потери не всегда оправданные. Катуков, человек с чувством высочайшей ответственности за порученное дело, понимал, что любой бой — это потери. Такова война. Посылать людей на смерть — дело нелегкое. Но как их уберечь, уберечь технику? Напутствуя командиров, ведущих свои подразделения в бой, постоянно напоминал: «В первую очередь берегите танкистов». Или: «Берегите танки, их у нас так мало осталось».

Но если вспомнить, в каких условиях наши войска начинали наступление, можно понять командиров любого ранга. Постоянно не хватало то одного, то другого. Все это сказывалось на эффективности боевых действий. Например, последнее время с ремонтных баз приходили танки без радиостанций. Нужны были тяжелые трактора типа «Ворошиловец», чтобы вытаскивать с поля боя подбитые машины. Трактор С-2 не в состоянии тянуть тяжелый КВ и даже Т-34. Вот и приходилось прибегать к помощи тех же КВ, используя машины не по назначению. А как нужны были звукоулавливатели артиллеристам, чтобы можно было засекать вражеские батареи, открывавшие стрельбу. Их тоже не было.

И все-таки оперативная группа наступала. Во взаимодействии с другими родами войск она наносила тяжелые удары гитлеровцам. Правда, авиация противника еще господствовала в воздухе и доставляла немало хлопот. Но и тут Катуков находил выход, приказывал вести огонь по пикирующим самолетам из всех видов оружия. Первыми, как правило, вступали в бой зенитчики. Мотострелки и конники, рассредоточившись, стреляли из винтовок и пулеметов. От меткого огня падали на землю, объятые пламенем, фашистские стервятники. На счету зенитного дивизиона, приданного 1-й гвардейской танковой бригаде, было уже 25 сбитых немецких самолетов: 1-я батарея (командир старший лейтенант Куладский) уничтожила 7 самолетов, 2-я батарея (командир старший лейтенант Шведок) — 10 самолетов, 3-я батарея (командир старший лейтенант Милевский) — 6 самолетов[76].

Потери самолетов стали замечать и сами немцы. Командир 23-го немецкого армейского корпуса в феврале 1942 года признавался: «Потери самолетов в результате обстрела с земли исключительно велики. В одном соединении, введенном в бой для непосредственной поддержки наземных войск, количество действующих самолетов уменьшилось в результате обстрела с земли на 50 процентов. Причину этого следует искать в хорошо организованной противовоздушной обороне русских»[77].

За пять месяцев непрерывных боев едва ли наберется с десяток дней, когда 1-я гвардейская танковая бригада находилась в резерве. Но если такие дни выпадали, то они использовались не только для отдыха, но и для массовой политической работы. Сам комбриг придавал ей большое значение.

Выйдя на земли Смоленщины, бригада расположилась в селе Спас-Вилки. Комиссары и политработники провели в подразделениях собрания и беседы. Многое интересовало людей, но в первую очередь положение на фронте и в тылу. И батальонный комиссар Антон Тимофеевич Ружин, человек с огромным жизненным опытом, едва успевал отвечать на вопросы. С молодежью, комсомольцами и беспартийными работали политруки П. П. Мищенко и И. И. Ищенко.

В эти дни представилась возможность вручить бойцам и командирам правительственные награды. 120 воинов получили ордена и медали. Вручал их сам комбриг. Поздравляя награжденных, говорил, что это — не последние их награды. До Берлина еще далеко!

Не всегда во фронтовых условиях удавалось запечатлеть такие торжественные минуты. И все же московские корреспонденты приезжали к танкистам, собирали материал для своих очерков, делали снимки. Многие фронтовые материалы опубликованы в центральных газетах — «Правда», «Известия» и «Красная Звезда».

Короткие перерывы между боями позволили генералу Катукову вернуться к предложению Рокоссовского о необходимости обобщения опыта фронтовика. Об этом напомнил и начальник Главного автобронетанкового управления Я. Н. Федоренко, 20 января 1942 года он требовал прислать отчет с фронта о действиях танковых бригад[78].