Гроздь винограда

— Без Симуса нам будет сложно. Он же во всём нам помогает: ты учишься в одном из самых престижных университетов мира, я понемногу прихожу в себя после…

Удар кулака о поверхность стола заставил женщину запнуться и испуганно уставиться на сына.

— Хватит симулировать!

— Эдвард…

— Ты предала меня, — процедил, превозмогая боль от побоев. Мать била сильнее.

— Пойми же, Симус нам необходим. Уже столько лет он рядом, как его оставить?

— Тебе. Он необходим тебе.

Тишина в ответ подобна выстрелу в висок. Эдвард закрыл лицо ладонями и зажмурился, отказываясь верить чёртовой тишине.

Мать должна, просто обязана переубедить, оправдаться, сделать всё возможное, чтобы он простил предательство. Он простит.

«Только скажи…».

Тишина затянулась.

Парень потёр лицо, отказываясь признавать влажность на пальцах, и обречённо повторил:

— Ты предала меня. Ты предала отца, и ты…

— Дин мёртв.

Если бы Эдвард не сидел на стуле, то непременно свалился на чёртову плитку пола. Расшиб голову в кровавую жижу и чувствовал себя намного живее, чем в эту самую минуту.

— Твой отец умер восемь лет назад.

«Семь лет и пять месяцев назад».

— Но жизнь продолжается, Эдвард. Давно пора…пора отпустить его.

Лицо женщины расплылось перед глазами, и Принс заставил себя моргнуть. Режущая боль сопровождалась выделением слезы, и Эдвард не пытался скрыть слабость.

Хотел, чтобы мать видела и знала, насколько болезненны её слова. Насколько безжалостно они уничтожали любовь, веру, надежду. То, что он так старательно оберегал.

— Тебе станет легче, как только ты отпустишь.

Поднялся из-за стола и лихорадочно вытер лицо рукавом свитера.

— Эдвард, отпусти…

— Мне… мне надо прогуляться.

Прошёл к выходу из столовой и не подумал посмотреть на женщину, что продолжала мять в пальцах салфетку.

— Обещаешь подумать над моими словами?

Эдвард чуть не споткнулся о собственные ноги. Она не понимала. Кажется, она искренне не понимала.

Когда это случилось? В какой момент он её потерял?

— Я не пью чай с тремя ложками сахара, мама. Никогда не пил с сахаром.

Оставил связку ключей на тумбочке в прихожей и вышел из дома, неосознанно замедляя шаг на ступеньках крыльца.

Ещё один шанс?

Что бы то ни было, им не воспользовались.

* * *

Писк треклятого автоответчика вынудил возвести глаза к небу:

— Роуз, перезвони при первой же возможности. Надо обязательно поговорить, — дёрнул на себя дверь и вошёл в едва освещённое заведение. — И, пожалуйста, не волнуйся. Сваливай всё на меня!

Прежде чем подойти к барной стойке, около которой дожидалась знакомая миловидная девушка, тепло проговорил в динамик:

— Береги себя, Роуз. Жду звонка!

Музыкальная группа заканчивала свою программу на сцене паба, который стал для них новой площадкой. По словам фронтмена, «Сокол» изжил себя, и необходимо подыскивать аудиторию среди жителей «элитных» районов Кембриджа.

Да, это заведение отличалось, как минимум, дорогим интерьером и посетителями, которым не требовалось намекать на чаевые. Преобладание красных и чёрных цветов в лакированной мебели и приглушённый свет в своей совокупности создавали интимную атмосферу.

В этом пабе вероятность нарваться на пьяниц и драчунов сведена к нулю, потому что грозного вида охрана стояла у входа с металлоискателем и внимательно следила за обстановкой внутри.

— Выглядишь паршиво, — заметила Луиза и протянула стакан виски.

— Чувствую себя ещё хуже, — благодарно отсалютовал напитком и одним глотком осушил до последней капли.

Сел на барный стул и, поставив локти на поверхность барной стойки, прижал ладони к ноющим вискам. Провёл три часа жизни в убогом автобусе, которому давно пора на свалку или, хотя бы, на тщательный осмотр с последующим ремонтом. Поездка выдалась ужасной не только из-за грохота мотора, сломанного кресла и отвратного запаха бензина, а во многом благодаря тому холоду, что сковал внутренности.

Холод заставлял каждую минуту вздрагивать всем телом, будто сидел на электрическом стуле. Холод вызывал немоту пальцев рук и ног. Холод вынуждал обхватывать озябшие плечи руками, лишь бы унять дикий озноб.

Судя по наряду Лу, что состоял из кроп-топа и юбки, в пабе более чем тепло. И судя по встревоженному взгляду, парня лихорадило не на шутку.

— Держи, — протянула ещё одну порцию горячительного напитка, которого постигла участь предшественника. — Может, пройдёшь в гримёрку? Там удобный диван и есть тёплый плед.

Эдвард отрывисто мотнул головой:

— Здесь неплохо.

— Могу чем-нибудь помочь?

Будь другая ситуация, он бы непременно раздражился на проявление заботы. Однако сейчас не был способен ни на злость, ни на раздражение, ни на что, кроме бесконечного ощущения холода. Пугающего холода.

— Поторопи Генри, — попросил и не посмотрел на невесту друга, потому что не хотел, чтобы она лишний раз видела его красный взгляд.

За чёртову слабость он обязательно проклянёт себя и не раз. Сейчас же дал знак бармену повторить заказ.