Гроздь винограда

Эдвард на мгновение замер, а после посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу девушку. Посмотрел в упор, не украдкой. Впервые за полгода.

У него красные глаза.

Алисе стало ещё хуже.

— Мне нужно забрать заявления, — скомкано промямлила и прошла к парте, на которой лежала стопка листов. — Ты заполнил заявление?

Эдвард ничего не ответил, а девушка и без него заметила на соседней парте лист. Пробежалась глазами по тексту, даже не пытаясь прочитать, и добавила в общую стопку.

«Теперь уходи».

Но Алиса не могла вырваться из этой осязаемой, вязкой атмосферы уныния и скорби. Точно щупальца морского чудовища обхватила её ноги и тянула вниз, на самое дно.

— Всё хорошо?

Спросила и затаила дыхание, наблюдая, как напряглись плечи парня. Он обернулся и одарил её не самым приятным взглядом:

— Тебе какое дело?

— Я спросила из вежливости.

— Иди на хуй со своей вежливостью!

Алиса плотно сжала губы и прижала бумаги к груди, тем самым заглушая чудовищный шум сердца. Направилась к выходу и мысленно корила себя за необдуманный поступок.

Это же Принс! Его печальная физиономия не её проблема. Это только его проблема, которую он, надо думать, заслужил.

— Нет! Стой!

Не успела открыть дверь, как она захлопнулась перед носом под давлением мужской руки.

Алиса резко развернулась и в нескрываемом изумлении посмотрела на возвышающегося над ней парня.

Что он творил? Зачем остановил? Оставались какие-то два шага, и всё бы закончилось!

Длинные, чёрные ресницы приобрели ещё более насыщенный цвет, как если бы…были влажными. Они влажные. Капилляры глаз полопались, что особенно заметно на левом глазе — он заплыл.

Холодные, светло-зелёные глаза заволокла поволока чего-то глубокого, чего-то личного…

Безнадёжность.

Отчаяние.

Если секунду назад Алиса хотела возмутиться, то сейчас была способна на тихое, неуверенное:

— Эй-й…

Подняла руку и, испугавшись собственного порыва, опустила. Стояла и смотрела на парня.

И он смотрел, холодным взглядом исследуя её голубые блюдца, острый нос, тонкие губы, едва уловимую россыпь веснушек на переносице и пружинки, норовившие упасть на лицо.

Принс был уверен, что на ощупь её кудрявая шевелюра жёсткая и колючая. Солома, одним словом. Не зря стоящая перед ним девушка ассоциировалась с чучелом.

Всему должно быть объяснение. Вот и своим действиям Эдвард нашёл объяснение, когда протянул руку и зарылся пальцами в непослушных кудрях.

Чёрт подери.

Они мягкие. Эти треклятые пружины мягкие.

И как ему теперь мериться с полученной информацией?

Эдвард отдёрнул руку и прищурился:

— Не спеши сваливать. Тебе закрывать аудиторию.

Девушка отрывисто кивнула и заправила пряди у лица за уши, вновь привлекая к ним внимания. Она издевалась?

— Ты опять это делаешь, — прошептала и затравленно уставилась на Принса. — Подходишь слишком близко.

Эдвард поджал губы и, когда казалось, что сейчас не сдержится и окунёт в словесные помои, неожиданно прошептал:

— Я знаю, — и уткнулся лицом в копну золотых волос, которые уже никогда не посмеет обозвать соломой. Лгать самому себе — тупик.

Не думать о том, как это смотрелось со стороны.

Не думать о том, как ошарашенно выглядела девушка секунду «до».

Не думать о том, что будет «после».

Не думать.

Ему просто это нужно. Нужно стоять вот так: сгорбившись над ненавистной Голден, дышать ароматом её шампуня и ощущать щекотку от соприкосновения кожи и кудрей.

Алиса замерла.

Смотрела широко распахнутыми глазами на окно и не моргала. Она разучилась моргать, как и разучилась дышать.

Могла только чувствовать. Чувствовать горячее дыхание на шее, близость мужского тела и запах парфюма. Она никогда не придавала значения парфюмерной косметике, но сейчас с жадность вдохнула запах, впитавшийся в парня, передавшийся ей.

Редкие сорта табака.

Ноты сухофруктов.

Специи.

Ваниль.

Немного какао.

Закрыла глаза и, не отдавая отчёта своим действиям, коснулась ладонями напряжённой спины парня. Она была готова к оскорблениям, к знакомому толчку назад, но не оказалась готова почувствовать, как под ладонями расслабились мышцы спины.

— Ты ненавидишь меня, Голден?

— Да.

— Очень хорошо, — и тихим шёпотом добавил. — Ненавижу тебя сильнее.

* * *

Дилан поднял руку вверх и показал два пальца, тем самым предупреждая, что задержится ещё на две минуты. Это пятый раз за тренировку, когда он просил подождать немного, прежде чем он вдоволь насладиться игрой в мяч.

Алиса только улыбнулась и опустила глаза на плеер, который передавал через провода наушников вибрации приятного голоса Adele.

Она любила слушать баллады о любви. Конечно, о несчастной любви. Несчастная любовь звучит интригующе, особенно из уст другого человека. Так, девушка довольствовалась текстами песен о любви, способной разбить сердце, поселить на самое дно отчаяния и вовсе лишить способности любить.

В ушах играла именно такая песня, потому Алиса предалась грустным мыслям о любви и разлуки. Только из-за песни, ведь других поводов у неё и быть не могло.