Гроздья гнева

Том стоял у ворот, рассматривая съезжавшихся гостей. Яркий свет прожектора падал на их лица. Уилли Итон сказал:

– Гляди в оба. Я сейчас пришлю сюда Джула Витела. Он полукровка-индеец. Хороший малый. Гляди в оба. Может, заприметишь кого.

– Ладно, – сказал Том. Он смотрел на гостей, которые подъезжали целыми семьями; мимо него шли фермерские девушки с косичками, подростки, постаравшиеся навести на себя лоск ради танцев. Джул подошел и остановился рядом с ним.

– Я с тобой буду, – сказал он.

Том посмотрел на его смуглое скуластое лицо – орлиный нос, узкий подбородок.

– Говорят, ты наполовину индеец. А по-моему, в тебе обе половинки индейские.

– Нет, – ответил Джул. – Половинка на половинку. А чистокровным лучше. Тогда можно устроиться в резервации. Там некоторым неплохо живется.

– Посмотри, сколько народу, – сказал Том.

Гости проходили в ворота: фермерские семьи, переселенцы из придорожных лагерей. Дети старались поскорей вырваться на свободу, степенные родители сдерживали их.

Джул сказал:

– Забавно у нас получается с этими танцами. Народ в лагере бедный, ничего за душой нет, а ходят гордые, потому что могут приглашать знакомых на танцы. И от других им за это уважение. Я тут работал на маленькой ферме. Пригласил как-то к нам хозяина. Он приехал. Потом говорил: в здешних местах нигде не бывает таких вечеров. К вам, говорит, и жену и дочь можно привезти. Эй! Смотри.

В ворота прошли трое молодых людей – трое рабочих в комбинезонах. Они держались кучкой. Сторож у ворот остановил их, они ответили на его вопрос и пошли дальше.

– Последи за ними, – сказал Джул. Он подошел к сторожу. – Кто их пригласил?

– Джексон. Корпус номер четыре.

Джул вернулся к Тому.

– Наверно, те самые и есть.

– Откуда ты знаешь?

– Да так – кажется. У них вид какой-то настороженный. Ступай за ними, покажи их Уилли, и пусть он разыщет этого Джексона из четвертого корпуса. Надо проверить их. А я побуду здесь.

Том отправился за тремя молодыми людьми. Они подошли к танцевальной площадке и незаметно присоединились к толпе. Том увидел около оркестра Уилли и поманил его.

– Ну что? – спросил Уилли.

– Вон те трое – видишь?

– Да.

– Сослались на Джексона из четвертого корпуса, будто он их пригласил.

Уилли вытянул шею, разыскал глазами Хастона и подозвал его.

– Вон те трое, – сказал он. – Надо найти Джексона из четвертого корпуса, узнать, приглашал ли он их.

Хастон повернулся на каблуках и ушел: а через несколько минут подвел к ним сухопарого, костлявого канзасца.

– Вот Джексон. Слушай, Джексон, видишь вон тех трех молодцов?

– Да.

– Ты их приглашал?

– Нет.

– А они тебе знакомы?

Джексон пригляделся повнимательнее.

– Конечно, знакомы. Вместе работали у Грегорио.

– Значит, твоя фамилия им известна?

– Конечно. Я работал с ними рядом.

– Хорошо, – сказал Хастон. – Ты к ним не подходи. Если ничего плохого не сделают, мы не станем их выпроваживать. Спасибо, Джексон.

– Хорошо сработано, – сказал он Тому. – Я думаю, это они самые и есть.

– Это Джул их заприметил, – сказал Том.

– Ну еще бы! – сказал Уилли. – Индейская кровь, он чутьем берет. Ладно, пойду покажу их своим ребятам.

Из толпы выскочил мальчик лет шестнадцати. Он остановился перед Хастоном, еле переводя дух.

– Мистер Хастон, я все сделал, как вы велели. Одна машина стоит около эвкалиптов – в ней шестеро, а другая остановилась сбоку, на дороге, – там четверо. Я подошел прикурить. Они все с револьверами. Я сам видел.

Взгляд у Хастона стал суровый, жесткий.

– Уилли, у тебя все готово? – спросил он.

Уилли радостно улыбнулся.

– Будьте покойны, мистер Хастон. Все пойдет как по маслу.

– Никого не бить. Помни. Хорошо бы поговорить с ними. Если управитесь без скандала, приведите их ко мне. Я буду у себя в палатке.

– Постараемся, – сказал Уилли.

Танцы еще не начались, но Уилли поднялся на площадку.

– Занимайте места! – крикнул он.

Оркестр замолчал. Юноши и девушки, молодые мужчины и женщины засуетились, забегали, и наконец на большой площадке выстроились восемь каре, – выстроились в ожидании начала. Девушки стояли сложив руки и переплетя пальцы. Юноши нетерпеливо переступали с ноги на ногу. По краям площадки сидели пожилые люди; они чуть заметно улыбались и придерживали около себя детей. А в отдалении, у палаток, хмуро и осудительно поглядывая на все, бодрствовали на страже праведники.

Мать и Роза Сарона сели на скамью. И когда кавалеры приглашали Розу Сарона, мать говорила:

– Нет, она плохо себя чувствует. – И Роза Сарона каждый раз краснела, и глаза у нее загорались.

Распорядитель вышел на середину и поднял руку.

– Все готовы? Начали!

Оркестр грянул «Цыпленка». Взвизгнула скрипка, загнусили гармоники, гитары гулко зарокотали на басах. Распорядитель выкрикивал фигуры, каре двигались.