Грозненский альпинизм советского периода

Остальные семь человек (четверо спасателей и трое альпинистов из группы пострадавшего) должны были страховать носилки и сопровождающих с помощью двух восьмидесятиметровых верёвок. Это была суровая работа на грани смертельного риска. Даже по прошествии многих лет я с содроганием вспоминаю эту спасательную работу, закрываю глаза и ясно вижу картину. Вот А. Заев и я, обутые в отриконенные ботинки с ледовыми кошками, тащим по льду носилки с пострадавшим. Пострадавший периодически стонет от боли, а когда мимо носилок летят камни (их сбрасывает вниз движением страховочных верёвок) громко матерится и начинает читать молитву «Отче наш», прося бога о том, чтобы камни не перебили веревки и не попали в сопровождающих.

В эти моменты эти самые сопровождающие, пристёгнутые к носилкам короткими фалами из основной верёвки, спасаясь от камней, прячут свои головы под носилками. Пока трое наверху спускают нас на очередные семьдесят пять метров, четверо спасателей идут вниз по скалам, перетаскивают страховочные верёвки и забивают крючья для следующей станции спуска. Короткая остановка, и всё повторяется. Опять по кулуару летят на нас камни, пострадавший матерится, а сопровождающие, выбиваясь из сил, тащат носилки вниз. Так продолжается часа четыре, начинает вечереть, становится очень холодно (ноябрь в горах – это зима). Сильно замерзли ступни ног, я их почти не чувствую. Но кулуар уже кончился и уже видны палатки нашего бивуака, до них метров триста по снегу. В это время А. Заев говорит мне: «палатки видишь? Давай, парень, двигай туда, дальше мы сами без тебя справимся».

С трудом снимаю примёрзшие к ботинкам кошки и бреду по снегу с одной мыслью в голове: надо дойти до палаток, иначе замёрзну. Дошёл до ближайшей палатки, заполз в неё, а дальше всё как в тумане. Кто-то снял с меня ботинки вместе с примерзшими к ним носками и стал растирать ступни ног, кто-то поил горячим чаем. Потом меня раздели и засунули в спальный мешок. Очнулся на следующее утро, сильно болели и распухли пальцы на ступне правой ноги. Доктор, осмотревший меня и Толю Фролова (у него, часами стоявшего на страховке, было обморожение обеих ступней ног) сделал нам обезболивающие инъекции и настоятельно рекомендовал нам срочно двигаться вниз к ближайшему медицинскому учреждению.

А до больницы было долго добираться: три часа пешком, на наших обмороженных ногах, до Дарьяльского ущелья, а потом ещё полтора часа на автобусе до Владикавказа. Когда мы 7-го ноября, в день праздника Октябрьской Революции, с трудом всё-таки добрались до больницы, местные медицинские работники с изумлением спрашивали у нас: где это вас так угораздило, вы что – алкоголики, как можно в такую тёплую погоду получить обморожение? За окном в это время действительно было плюс десять градусов. Мне очень долго пришлось лечить обмороженные пальцы ног и до сих пор зимой, в холодную погоду, у меня мёрзнут пальцы на ступне правой ноги. Вот таковы риски и последствия экстремальных спасательных работ. В моей тридцатилетней практике альпинизма были и другие многочисленные случаи спасательных работ, и почти всегда проведение этих работ было связано с риском для здоровья, а часто и для жизни спасателей.

Пётр Дементьев. Страницы альпинистской биографии

Альпинизмом я начал заниматься с осени 1972 года в секции Дудченко Игоря. Семнадцатого апреля 1973 года он нас сводил на вершину Мальчоч-Корт (категория сложности 1Б), и таким образом я стал обладателем значка «Альпинист СССР».

Первое моё восхождение вполне могло бы стать и последним. Мы очень долго шли в густом тумане, по колено в снегу, ведомые Игорем Дудченко. Было тяжело. Иногда кому-то становилось плохо. «Горняшка²³» – авторитетно говорил Игорь и мы понимающе кивали. Потом он сказал: вот мы и на вершине, но не спешите радоваться: большинство несчастных случаев происходит на спуске. Мы в общем-то и не собирались радоваться, а после его слов и спускаться расхотелось, но внизу нас ждало тепло, ждал чай – и мы пошли вниз.

Потом мне захотелось узнать, в чём же тут подвох, и я пошёл на восхождение ещё раз, на этот раз в настоящем альплагере Цей, на серьёзную гору – пик ВЦСПС. Опять туман и видимость никакая.

Потом в полном тумане совершили восхождение на Заромаг, центральную вершину в районе, и командир долго рассказывал, что бы мы увидели, если бы была хорошая погода. При этом очень убедительно размахивал руками. Всё это было очень увлекательно, и я решил ходить на восхождения, пока не застану наконец вершину в хорошем погодном состоянии. Ходил-ходил, да так и втянулся. В том году выполнил нормативы на третий разряд по альпинизму.