Грозовое лето

— Начинайте, ротмистр!

Грязнов посмотрел в список, напрягая голос, сказал раздельно:

— Кузнецов Сергей!

Касьянову хотелось верить, что ослышался, но на помосте уже стоял в изодранной рубахе, с кровоподтеками на лице Сергей Леонидович Кузнецов, его давний знакомый, отличный инженер, бывший офицер.

— Товарищи! — с поразительным, Касьянову непонятным спокойствием сказал Кузнецов, и толпа притихла в молчании благоговейном. — Каратели не смогут уничтожить всех нас, большевиков! Победим мы, ученики Ленина, мы, коммунисты! Да здравствует революция! Смерть наемникам буржуазии!

У Касьянова перед глазами поплыли темные пятна и прервалось дыхание. Кто-то из стоявших рядом подхватил его, накренившегося, под руку, вывел из толпы.

— Не для господ это представление!.. Зря вы, барин, пришли сюда!

Боясь оглянуться на виселицу, Касьянов мелкими шажками приблизился, словно подкрался к Антонову.

— Господин полковник…

— А, Петр Тимофеевич! Весьма рад вас видеть здесь. Здесь! — многозначительно повторил Антонов. — Надеюсь, что милая Татьяна Макаровна здорова? Передайте ей мое неизменное уважение. — И, взбив кистью пышные усы, Антонов перевел взгляд на виселицу.

— Скворцов Иван! — выкрикнул Грязнов.

— Господин полковник… Как же без суда? Сергей Леонидович талантливый инженер. И они же — люди, творенье божье…

— Война, Петр Тимофеевич! Со слабыми нервами в наши дела лучше не соваться. Простите за солдатскую грубость!

…Татьяна Макаровна места себе не находила в тревоге о муже, накинула пальто, вышла за калитку. С площади до нее доносился глухой, однообразный, но мощный гул, будто в половодье река клокотала, стиснутая берегами. Раздавались отрывистые грубые выкрики, — смысла слов Татьяна Макаровна не разбирала, но догадывалась, что это приказы офицера. Не Грязнова ли?.. И вдруг толпа ахнула, застонала, — впечатление было такое, что сорвалась с вершины снежная лавина: это повис, забился в петле Кузнецов. Сердце Татьяны Макаровны заколотилось учащенно… Через минуту из-за угла вышел Касьянов. Шагал он по мостовой, часто останавливался, размахивал руками, бурно разговаривая сам с собою.

— Петя! Петечка! — Татьяна Макаровна бросилась к мужу, обняла его, ослабевшего, всхлипывающего.

— Таня? Да, да… Слабые нервы, — шептал в беспамятстве Касьянов.

9

Заключенные, успевшие перебраться через плотину, скрывшиеся в перелеске, наконец-то поверили, что они на свободе. Смех, ликование, ядреные насмешки над одураченными тюремщиками… Иные и в пляс пустились под зажигательно веселую песню. Но с партизанами дальше пошли не все — большинство вчерашних узников, земли не чувствуя от счастья, заявили, что навестят родных, знакомых в ближайших деревнях, хуторах. Авось и уйдут от погони, от слежки. Бобылев пытался их удержать, но опьяненные свободой люди его не послушались, разбрелись. На Федулкином хуторе их догнал по-обычному невозмутимый Хисматулла, — никому не рассказал, где был, у кого прятался, как выбрался из Кэжэна.

Бобылева он сразу предупредил:

— Александр Иванович, здесь задерживаться нельзя — казаки обязательно нападут на след.

— Понятно… И что ты предлагаешь?

— Спешно уходить в горы, на заимку Никифорова. Разослать по всем дорогам дозоры, чтобы собирать отставших. И сколачивать большой партизанский отряд.

Бобылев крепко потер затылок, ноющий от бессонных ночей, от переживаний, ответил с безнадежным видом:

— Друг, половина освобожденных из тюрьмы не внушают никакого доверия. Они все равно рассеются.

— Да, но останется другая половина, наша, большевистская, — твердо возразил Хисматулла.

Александр Иванович задумался.

— Ядро отряда, конечно, крепкое, — помедлив, согласился он. — Друг, наступает осень, не забывай, и партизанскому отряду, да еще большому, потребуются продукты, одежда, оружие.

— Деньги найдутся! А за деньги нам сами же казаки продадут и сапоги, и винтовки, и патроны.

— Это на бумажные-то керенки?

— На золото! Рассыпное золото!

— Кто тебе принесет в дар золото? — прищурился Бобылев.

— Сами достанем! Нигматулла Хажигалиев хранит в кассе Юргаштинского прииска пуда два золота, это мне досконально известно… Он хочет отправить свое сокровище в Оренбург. И просил правительство прислать специальный охранный отряд. Пока отряд не прибыл, надо нам успеть захватить это золото.

— А разве кассу прииска не охраняют?

— Ясно, что охраняют, да еще как! Однако говорят русские — или пан, или пропал! Александр Иванович, у нас помощников куда больше, чем кажется полковнику Антонову. Этим и сильна партия большевиков! Нападение на тюрьму устроил Талха, пасынок Кулсубая. А нападение на кассу прииска устроит тамошний кассир…

Бобылев с уважением посмотрел на Хисматуллу, оценил его умную, расчетливую смелость.

— Я пойду на прииск со своими старателями, а ты, Александр Иванович, оставайся здесь, собирай отставших, наводи порядок и веди свою группу в горы, на заимку купца Никифорова. А мы пойдем сразу же, отдыхать не приходится.

— Желаю удачи!

Они обнялись.

У балагана вокруг низкого костра сидели, лежали партизаны. Рябой парень в стареньком зипуне негромко запел: