Грозовое лето

— Ну, положим, не новые, но построже прежних, — уточнил Заки. — Полное подчинение башкирских частей военному командованию Колчака, без вмешательства… гм… гражданских лиц… Служба башкирских частей на общих основаниях с русскими войсками…

— Гражданские лица — это кто, мы с вами?

— Так получается, — беспомощно пожал плечами Заки. — Все башкирское правительство.

— Мы обещали народу независимость! — прерывающимся от волнения голосом воскликнул Галин. — Я Колчаку служить не собираюсь!..

— А что ты станешь делать? Уйдешь с башкирскими полками к красным?

— Либо к красным, либо по домам!.. А мне и одной пули хватит!..

— Застрелиться всегда успеешь, — заверил его Валидов. — А пока не раскисай! Автономию мы все равно получим, и не от лицемера Колчака, а от красных!.. Удержим ли мы автономию? Превратим ли ее в полную независимость? Ну, это зависит от нас!.. Пока мы не арестованы и не расстреляны колчаковцами в овраге за городом, надо действовать! Главное — сохранить войска!.. Посылай шифровку нашим представителям при Уфимском губревкоме — пусть не тянут с заключением договора с Советами. В нашем распоряжении всего два-три дня. Не больше!

Теперь Заки опять овладел собою и говорил по-обычному властно, и Галин, как с ним не раз случалось, безропотно подчинился своему повелителю.

Отпустив его, Заки начал писать письмо правительству Алаш-Орды, чтобы заверить казахских националистов в дружбе, в незыблемости военного союза.

«…Верю, что, объединив башкирский и казахский народы, мы создадим сильное мусульманское государство… Моя к вам просьба: не верьте большевикам, продолжайте с ними борьбу до последней возможности!..»

Теперь Валидов не терял напрасно ни дня, ни часа, работал с лихорадочной быстротою, воодушевляя и сплачивая сподвижников. На следующий же день состоялось заседание правительства — постановили немедленно создать ревком на землях Малой Башкирии, всем башкирским войскам было приказано начинать борьбу против частей Колчака и Дутова. Шестнадцатого февраля земли Малой Башкирии были названы Башкирской Советской республикой, входящей в Российскую Федерацию. Восемнадцатого февраля семь башкирских полков перешли на сторону Красной Армии. Генерал Савич-Заболоцкий с конвоем убежал в штаб Дутова. В тот же день пришел по телеграфу новый приказ Колчака об аресте Валидова и всех членов башкирского правительства, но Заки под охраной первого башкирского полка в сопровождении министров и чиновников уже уехал из Оренбурга.

В деревне Темясево был создан Временный башкирский ревком; военным комиссаром, как все и ожидали, стал Заки Валидов.

Он цеплялся за власть, во сне и наяву видел себя правителем великой и независимой Башкирии.

Он посылал в кантоны гонцов с наистрожайшими приказами проводить мобилизацию, хватать за шиворот и старого, и малого, чтобы собрать под своими знаменами грозную силу. Он требовал от своих уполномоченных рвения — безотлагательного заключения договора с Москвою и помощи от Советского правительства деньгами, помощи оружием, помощи провизией и обмундированием.

Здесь-то его и отыскал гонец от Сафуана Курбанова. Прочитав донесение, Заки глухо застонал, потрясая кулаками:

— Будь ты проклят аллахом! О, самодур!..

— Что стряслось, эфенде? — подскочили к нему раболепные штабисты.

Лицо Валидова напряглось, оспины залились темной синевою.

— Кулсубай не ужился с красными и увел отряд в степь!

— Эфенде…

— Называйте меня товарищем комиссаром…

— Товарищ комиссар!

Но Валидов не слушал адъютанта, бушевал:

— А я так надеялся на Сафуана!.. Болтун, интриган, пьяница этот Сафуан! Повешу на первой попавшейся осине!

В штаб пришел, услыхав об отступничестве Кулсубая, комиссар внутренних дел Тухватуллин, равнодушно полюбовался яростно кричащим Заки — он уже привык к его истерикам — и предложил:

— А если отыскать Кулсубая и приказать ему покаяться и вернуться к красным?

— Они его расстреляют за измену! Коммунисты таких преступлений не прощают… Кулсубай, конечно, негодяй, вероломный, но и пренебрегать им преждевременно! Пригодится!.. Где вестовой? Пишите приказ: «Кулсубаю-агаю увести отряд в горы, вести партизанскую, мелкую — подчеркните: мел-е-елку-у-ую! — войну с колчаковцами. Грабить склады, обозы. И — не рисковать! Ждать моего вызова…»

Подписав приказ, выгнав адъютантов и штабистов из кабинета, Заки сказал, понизив голос, Тухватуллину:

— Когда все уладится, видно будет, как поступить с Кулсубаем… Может, его побег от красных и к лучшему. По крайней мере, хоть один боеспособный отряд останется в моем личном резерве.

— Преклоняюсь перед вашей мудрой предосторожностью, — вздохнул Тухватуллин и ушел.