Грозовой перевал

Она хотела тут же, не отдышавшись, бежать в комнату мистера Линтона, но я ее заставила сесть на стул и дала ей напиться; я умыла ее и передником натерла до румянца ее бледные щеки; потом объяснила, что я должна пройти вперед и предупредить о ее возвращении; и я ее умоляла сказать отцу, что она будет счастлива с юным Хитклифом. Она посмотрела на меня в недоумении, но, быстро сообразив, почему я советую ей говорить неправду, она меня уверила, что не станет жаловаться.

Я не посмела присутствовать при их встрече. С четверть часа стояла я в коридоре за дверью и едва отважилась потом подойти к кровати. Все, однако, было тихо. Отчаяние Кэтрин проявлялось так же молчаливо, как радость ее отца. Он полусидел в подушках, и она его поддерживала, спокойная с виду; а он глядел в ее лицо расширившимися от восторга глазами.

Он умер блаженно, мистер Локвуд; да, именно так!

Поцеловав ее в щеку, он прошептал:

– Я ухожу к ней. И ты, мое дорогое дитя, тоже придешь к нам! – Больше он не двигался и не говорил, только все глядел восхищенным лучистым взором, пока не перестало биться его сердце и не отлетела душа. Никто не заметил точно минуту, когда он умер, – так тихо он скончался, без всякой борьбы.

Все ли слезы иссякли у Кэтрин, или слишком было тяжким горе, чтоб дать им пролиться, но она сидела с сухими глазами, пока не взошло солнце. Она сидела до полудня и так и оставалась бы в задумчивости у кровати покойника, но я настояла, чтоб она ушла к себе и соснула. Хорошо, что мне удалось удалить ее, потому что к обеду явился наш законник, наведавшись перед тем на Грозовой Перевал, где получил указания, как ему действовать. Он продался мистеру Хитклифу; в этом была причина, почему он медлил прийти по приглашению моего господина. К счастью, после возвращения дочери ни единый помысел о мирских делах уже не приходил на ум мистеру Эдгару, не возмутил его дух.

Мистер Грин взял на себя распорядиться на месте всем и всеми. Он рассчитал всех слуг, кроме меня. И так широко толковал свои полномочия, что хотел похоронить Эдгара Линтона не рядом с его женой, а в церкви, в фамильном склепе Линтонов. Этому, однако, помешало завещание и мои громогласные протесты против всяких отступлений от указанной в нем воли покойного. С похоронами торопились. Кэтрин – теперь миссис Линтон Хитклиф – было разрешено оставаться в Скворцах, пока лежало в доме тело ее отца.

Она рассказала мне, что, видя, как она терзается, Линтон в конце концов отважился пойти на риск и выпустил ее. Она слышала, как посланные мною люди спорили у дверей, и угадала, что им ответил Хитклиф: это ее привело в отчаяние. Линтона вскоре после моего ухода перенесли в маленькую гостиную, и моя молодая госпожа так его запугала, что он согласился, пока отец не поднялся опять наверх, достать ключ. Он умел тихонько запирать и отпирать дверь; и когда он должен был ложиться спать, он попросил, чтоб ему позволили ночевать у Гэртона, и ему тут же разрешили. Кэтрин убежала до рассвета. Через дверь она выйти не посмела, боясь всполошить собак. Она заходила подряд во все пустые чуланы, осматривая окна и, попав, на свое счастье, в комнату покойной матери, легко вылезла там в окно и спустилась на землю по стволу росшей рядом ели. Ее сообщник понес наказание за то, что помог ей сбежать, – никакие трусливые выдумки его не спасли.

Глава XXIX

Вечером после похорон мы с моей молодой леди сидели в библиотеке, то раздумывая с печалью – а она с отчаянием – о нашей потере, то загадывая о нашем горьком будущем.

Мы сошлись на том, что лучшее, чего Кэтрин могла ожидать, это что ей разрешат проживать и дальше на Мызе – по крайней мере покуда Линтон жив: быть может, и ему позволят поселиться здесь же, а меня оставят ключницей. Надежда на такой благоприятный исход казалась слишком смелой, но все же я не теряла ее, и я уже радовалась, поверив, что не расстанусь ни с домом, ни со службой, ни, главное, с моей любимой молодой хозяйкой, когда в комнату прибежал, запыхавшись, слуга – один из тех, которые получили расчет, но еще не уехали – и сказал, что «этот чертов Хитклиф» идет по двору: так не запереть ли перед его носом дверь?

Если б у нас и достало безрассудства на такое распоряжение, нам не хватило бы времени. Хитклиф не счел нужным постучаться или доложить о себе: он был хозяином и воспользовался хозяйским правом входить не спросившись. На наши голоса он прошел прямо в библиотеку, без слов выпроводил слугу и закрыл дверь.

Это была та самая комната, куда его ввели как гостя восемнадцать лет тому назад. Так же луна светила в окно, и лежал за окном тот же осенний пейзаж. Мы еще не зажигали свечу, но в комнате все было видно, даже портреты на стене: красивая головка миссис Линтон, изящное лицо ее мужа. Хитклиф подошел к очагу. Внешне он тоже мало изменился с годами. Тот же человек: только смуглое лицо его стало несколько желтей и спокойней, а фигура, пожалуй, несколько более грузной – вот и все различие. При виде его Кэтрин встала, порываясь уйти.