Грозовой перевал

– До свидания, Эллен! – шепнула моя дорогая маленькая госпожа. Когда она меня поцеловала, губы ее были, как лед. – Заходи навещать меня, Эллен, непременно.

– И не вздумайте, миссис Дин! – сказал ее новый отец. – Когда я захочу побеседовать с вами, я приду сюда. Мне не нужно, чтоб вы за мной шпионили!

Он подал ей знак идти впереди него; и, кинув мне взгляд, резнувший меня по сердцу, она подчинилась. Я стала у окна и смотрела им вслед, когда они шли садом. Хитклиф крепко взял Кэтрин об руку, хоть она, как видно, сперва возражала; и быстрым шагом уволок ее в аллею, где их укрыли деревья.

Глава XXX

Я навестила раз Перевал, но с Кэтрин так больше и не увиделась. Джозеф уперся рукой в косяк, когда я зашла и спросила свою барышню, и не дал мне к ней пройти. Он сказал, что миссис Линтон занята, а хозяина нет дома. Зилла мне рассказала кое-что об их житье-бытье, а то бы я и не знала, пожалуй, кто там у них жив, кто помер. Она считает Кэтрин высокомерной и недолюбливает ее, как я поняла из ее разговора. Молодая леди на первых порах просила ее кое в чем услужить ей; но мистер Хитклиф наказал ей делать свое дело и предоставить ее невестке самой о себе заботиться, и Зилла, ограниченная, черствая женщина, охотно подчинилась приказу. Кэтрин такое невнимание приняла с ребяческой злостью: платила за него презрением и зачислила ключницу в число своих врагов, как если бы та и впрямь нанесла ей тяжкую обиду. У меня был длинный разговор с Зиллой месяца полтора тому назад, незадолго до вашего приезда, когда мы с нею встретились на вересковом поле; и вот что я от нее услышала.

– Миссис Линтон, как пришла сюда, – рассказывала Зилла, – так первым делом, не поздоровавшись ни со мною, ни с Джозефом, побежала наверх, заперлась в комнате Линтона и до утра не показывалась. Утром, когда хозяин с Эрншо завтракали, она сошла вниз и спросила, вся дрожа, нельзя ли послать за врачом – ее двоюродный брат очень болен.

– Это не новость, – ответил Хитклиф, – но его жизнь не стоит ни гроша, и я ни гроша на него не потрачу.

– Но я не знаю, что нужно делать, – сказала она, – и если никто мне не поможет, он умрет.

– Вон отсюда! – закричал хозяин. – И чтоб я ни слова не слышал о нем. Здесь никому не интересно, что с ним будет. Если вам интересно, сидите при нем сиделкой; если нет, заприте его и оставьте одного.

Тогда она насела на меня, и я сказала ей, что довольно намучилась с надоедливым мальчишкой: у нас у каждого свои дела, а ее дело – ухаживать за Линтоном; эту работу мистер Хитклиф приказал мне оставить на ней.

Как они там ладили между собой, не могу вам сказать. Он, я думаю, без конца привередничал и сам над собою хныкал день и ночь, и она, конечно, не знала с ним ни сна, ни покоя: это видать было по ее бледному лицу и воспаленным глазам. Она заходила иногда на кухню, сама не своя, и мне казалось, что ей хочется попросить помощи. Но я не собиралась идти наперекор своему хозяину – я никогда не смею, миссис Дин, пойти ему наперекор, – и хотя в душе осуждала хозяина, что он не посылает за Кеннетом, не мое это было дело соваться с советами и попреками, и я не совалась. Раза два, улегшись со всеми спать, мне случилось открыть опять свою дверь, и я видела тогда, что миссис сидит на лестнице, на верхней ступеньке, и плачет; и я быстренько запиралась у себя, чтоб не поддаться жалости и не вступиться за обиженную. В ту пору я жалела ее, право, но все-таки, знаете, не хотелось мне лишиться места.

Наконец как-то ночью она вошла без спросу в мою комнату и объявила – да так, что я чуть не рехнулась с перепугу:

– Скажите мистеру Хитклифу, что его сын умирает, – на этот раз я знаю наверное, что он умирает. Сейчас же встаньте и доложите ему.

Сказала она эти слова и тотчас же вышла. С четверть часа я лежала, прислушиваясь, и меня так и трясло. Никто не шевелился – в доме было тихо.

Миссис ошиблась, подумала я. Он оправится. Не стоит никого беспокоить. И я начала засыпать. Но мой сон прогнали вторично, на этот раз резким звонком – а у нас только один звонок и есть: нарочно купили для Линтона; и хозяин крикнул мне, чтоб я посмотрела, что там такое, и объяснила бы им, что он-де не желает еще раз проснуться от такого шума.

Тут я передала ему, что мне сказала Кэтрин. Он выругался про себя и через пять минут вышел с зажженной свечой и направился в их комнату. Я вошла за ним. Миссис Хитклиф сидела у кровати, сложив руки на коленях. Ее свекор подошел, поднес свет к лицу Линтона, поглядел, потрогал, потом повернулся к ней.

– Ну, Кэтрин, – сказал он, – как вы себя чувствуете?

Она ни звука.

– Как вы себя чувствуете, Кэтрин? – повторил он.

– Ему уже ничего не страшно, а я свободна, – ответила она. – Мне было бы совсем хорошо, – продолжала она, не сумев даже скрыть свою злобу, – но вы так долго оставляли меня одну бороться со смертью, что я чувствую и вижу только смерть! Я чувствую себя, как сама смерть.