Грозовой перевал (Wuthering Heights)

I obeyed; and hemmed, and called the villain Juno, who deigned, at this second interview, to move the extreme tip of her tail, in token of owning my acquaintance.	Я подчинился; кашлянул, окликнул негодницу Юнону, которая соизволила при этом повторном свидании пошевелить кончиком хвоста, показывая, что признает во мне знакомого.
'A beautiful animal!' I commenced again. 'Do you intend parting with the little ones, madam?'	- Отличная собака! - начал я снова. - Не думаете ли вы раздать щенят, сударыня?
'They are not mine,' said the amiable hostess, more repellingly than Heathcliff himself could have replied.	- Они не мои, - молвила любезная хозяйка таким отстраняющим тоном, каким не ответил бы и сам Хитклиф.
'Ah, your favourites are among these?' I continued, turning to an obscure cushion full of something like cats.	- Ага, вот это, верно, ваши любимицы? -продолжал я, указывая на кресло в темном углу, где, как мне показалось, сидели кошки.
'A strange choice of favourites!' she observed scornfully.	- Странный предмет любви, - заметила она с презрением.
Unluckily, it was a heap of dead rabbits.	Там, как на грех, оказались сваленные в кучу битые кролики.
I hemmed once more, and drew closer to the hearth, repeating my comment on the wildness of the evening.	Я еще раз кашлянул и, ближе подсев к очагу, повторил свое замечание о дурной погоде.
'You should not have come out,' she said, rising and reaching from the chimney-piece two of the painted canisters.	- Вам не следовало выходить из дому, - сказала она и, встав, сняла с камина две пестрые банки.
Her position before was sheltered from the light; now, I had a distinct view of her whole figure and countenance.	До сих пор она сидела в полумраке; теперь же я мог разглядеть всю ее фигуру и лицо.
She was slender, and apparently scarcely past girlhood: an admirable form, and the most exquisite little face that I have ever had the pleasure of beholding; small features, very fair; flaxen ringlets, or rather golden, hanging loose on her delicate neck; and eyes, had they been agreeable in expression, that would have been irresistible: fortunately for my susceptible heart, the only sentiment they evinced hovered between scorn and a kind of desperation, singularly unnatural to be detected there.	Она была тоненькая и совсем юная, почти девочка - удивительного сложения и с таким прелестным личиком, какого мне еще не доводилось видеть: мелкие черты, необычайно изящные; льняные кольца волос, или, скорей, золотые, падали, несобранные, на стройную шею; а глаза, если бы глядели приветливей, были бы неотразимы; к счастью для моего впечатлительного сердца, я прочел в них только нечто похожее на презрение и вместе с тем на безнадежность, странно неестественную в ее возрасте.
The canisters were almost out of her reach; I made a motion to aid her; she turned upon me as a miser might turn if any one attempted to assist him in counting his gold.	Банки стояли слишком высоко, она едва могла дотянуться до них; я сделал движение, чтобы ей помочь; она повернулась ко мне, как повернулся бы скупец, если бы кто-нибудь сунулся ему помогать, когда он считает свое золото.
'I don't want your help,' she snapped; 'I can get them for myself.'	- Мне не нужно вашей помощи, - огрызнулась она, - сама достану.
' I beg your pardon!' I hastened to reply.	- Прошу извинения, - поспешил я ответить.
'Were you asked to tea?' she demanded, tying an apron over her neat black frock, and standing with a spoonful of the leaf poised over the pot.	- Вас приглашали к чаю? - спросила она, повязывая фартук поверх милого черного платьица, и остановилась с ложкой чая над котелком.