Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь

И вот я снова с вопросом о том, вступать ли в еще одну розеновскую группу. Я дважды говорила «да», и теперь моя жизнь наполнена людьми, которые хорошо меня знают. Близко. Рори в курсе каждого кусочка пищи, который я клала в рот. Марти каждый вечер дарил мне аффирмации. Мои группы знали о грязном члене, который я сосала, о моих острицах, о бурных истериках. Разве не этого я всегда хотела? Чтобы были люди, которые полностью знают меня и все мои истории, при этом делясь своими. Это определенно было одной из составляющих моих желаний, и теперь я хотела большего: собственную семью, как у Марни, Патрис, Рори и Нэн. Я была благодарна за то, что у меня было, но внутри расцветали новые желания. Иметь семью. Стать матерью. Остепениться в любовном плане. Обрести силу в «Скаддене». Я верила, что доктор Розен мог привести меня к этому, хоть и не радовал факт, что для этого потребуется три сеанса – целых 270 минут – групповой терапии каждую неделю.

Я слышала о группе, которая собиралась по понедельникам и четвергам. Это была единственная розеновская группа, которая встречалась больше одного раза в неделю. Ее называли «продвинутой». Приглашение в нее было своего рода честью. А еще было подозрение, что доктор Розен просто хотел денег – я была уязвима и зарабатывала шестизначную сумму в год. Он мог как предложить мне способ попасть туда, куда я хотела, так и использовать меня в качестве дойной коровы для финансирования своей яхты. И как понять, что из этого правда?

И все же я, конечно, сказала «да». Уж при трех-то днях групповой терапии я наверняка получу все желаемое меньше чем за год.

Часть III

25

В третий понедельник января температура была намного ниже нуля, но я слишком нервничала, чтобы чувствовать, как ветер морозит лицо. Ноги поехали, я поскользнулась на свеженькой корочке льда, выстилавшей тротуар, и села задом на бетон в двух кварталах от офиса доктора Розена. Может, решение ходить в эту группу было ужасно неправильным? Моя пульсирующая болью бедреная кость соглашалась: мол, да, о да.

– Что ты о нас слышала? – спросил Макс. У него были взъерошенные светлые волосы, идеальная осанка, блейзер с золотыми пуговицами. Лет сорок пять. Типичный «кантри-клаб». Я была наслышана о Максе. Розеновское сарафанное радио доносило, что он пришел к доктору Розену много лет назад, когда был наркоманом, жившим в собственной машине. Я что-то слышала об обвинениях в тяжких преступлениях. Но он отказался от наркотиков и поднялся по служебной лестнице в фармацевтической компании. Теперь большая шишка: состоял в совете директоров дорогущей частной школы, где учились его дочери, и проводил лето в Сноумассе[42]. Что-то в его поднятых бровях и усмешке подсказало: он знал, что до меня доходили эти слухи.

– Ничего особенного.

Казалось, кожа у меня натянута как барабан.

– Ты лжешь, – Макс посмотрел в упор. Я тут же отвела глаза. И коротко глянула на доктора Розена, который отреагировал лишь своей вечной дурацкой улыбочкой.

– Ну… – я набрала побольше воздуху. – Я слышала, что ты – наркоман в завязке.

– А еще?

Моя слишком туго натянутая кожа полыхнула жаром.

– Ты когда-то вел весьма разгульный образ жизни.

Макс не отводил взгляда. Он точно знал, о чем я не говорю. Это было испытание, и я его провалила.

Здесь не было красноволосой Зеньи, описывающей свой фан-фикшн-секс. Здесь никто не ел, не вопил и не скулил. У каждого за креслом стояли портфель или достойная кожаная сумка.

– Мы – продвинутая группа, – Макс явно был пресс-секретарем этой крайне сдержанной и цивилизованной группы людей.

Здесь была Патрис из вторничной группы. Она доросла до «продвинутой» годом раньше, но мало что о ней рассказывала, если не считать в сердцах оброненных слов, что Макс может быть сущим наказанием. Этим утром она тепло улыбалась мне, но ничего не посоветовала насчет того, как пережить следующие 85 минут. Свежий синяк на бедре дергало болью в такт ударам сердца, но если бы я поморщилась или потерла его, то привлекла бы внимание. Нет уж, спасибо.

Еще одним знакомым лицом был Лорн. Лет примерно сорока пяти, слегка неухоженный: мятые брюки-хаки и потрепанный коричневый свитер. Но у него была открытая улыбка, такая, знаете ли, гостеприимная. Я познакомилась с Лорном на его свадьбе, где присутствовала как спутница Джереми. Они вместе ходили в мужскую группу. Левая ступня задрожала, когда я подумала о том, что́ это значит.

– Мы слышали о тебе, – сказал Брэд, словно прочтя мои мысли. Он был чуть старше Лорна, высокий и худой, как Икабод Крейн[43], с волосами цвета соли с перцем. Единственное, что я о нем знала, – его одержимость деньгами.

– Что вы слышали?

Они с Максом переглянулись и ухмыльнулись.

– Что у тебя был анальный секс с Блейком, – ответил Брэд с едва уловимым намеком на застенчивость.

Напоминание об отношениях, закончившихся до того, как я начала ходить в группу, – немножко не то, чего я ожидала. Мой рот искривился в гримасе. Да наплевать, Брэд! Я способна признать свою сексуальную историю.

– На самом деле и с Джереми тоже, – уточнила я.