Груз небесный

На Ярославском я был впервые, за два года моей первой службы я не заглядывал сюда ни разу. А вот на Казанский заходил частенько. В дни летних увольнений, когда тоска по дому была особенно сильной, я ходил туда встречать алтайские поезда: ими обычно ездили в Москву и через Москву черноводцы. В полутысячной толпе спешивших от поезда к вокзалу людей я всегда находил несколько знакомых лиц.

Первое время я подходил к ним, но обжегся об их холодность и равнодушие, и с тех пор созерцал земляков издали и в разговоры с ними не вступал.

Ярославский отличался от Казанского и размерами, и конфигурацией. С узорчатыми решетками на окнах, ажурными шпилями, он, казалось, был принесен из сказки, где главным героем был царь Додон, и только золотого петушка не хватало на спице главного шпиля.

До отправления поезда оставалось почти полтора часа, и я пошел на Казанский. Я уже предвкушал, сколь приятным будет посещение, как вдруг ко мне подошел рядовой с повязкой на руке.

– Товарищ лейтенант, – сказал он, – вас приглашает начальник патруля капитан Аксенов.

Капитан Аксенов, как и положено, отослал патрульных, чтобы не вести разговор в присутствии младших по званию, и, когда мы остались одни, сделал мне замечание: во-первых – я его не поприветствовал, во-вторых – небрит…

Я не стал препираться, потому что тут же выплыло бы «в-третьих». «Виноват, – сказал я, – разрешите привести себя в порядок?»

Капитану это понравилось. Удовлетворенный моей послушностью, он даже улыбнулся, но вспомнив, что находится «при исполнении», согнал улыбку с лица и строго произнес: «Выполняйте».

Откозыряв друг другу, если это слово применимо к отданию чести в шапках, мы разошлись, думая каждый о своем. Я о том, что мне не следует ходить на Казанский, где меня может прихватить другой, менее лояльный патруль. Он – наверное, удивляясь, как могут служить в армии такие старые лейтенанты.

Капитан испортил мне настроение. Я уселся на скамью в углу зала ожидания и стал ждать десяти часов. Когда стрелки стали подходить к двадцати двум, вышел на перрон. У вагона меня ждал старший лейтенант из комендатуры Ярославского вокзала.

– Где вы ходите? – спросил он. – Только что звонили из Домодедово… родственники погибшего приехали, а тела – нет, сопровождающий самовольно уехал на вокзал. Это как понимать?

– Это невозможно понять, лейтенант, – с издевкой ответил я, понизив его в звании, – позвоните в Домодедово, пусть передадут родственникам, чтобы не беспокоились и возвращались домой: и тело, и сопровождающий будут там через семь часов.

Такой наглости старлей не ожидал. Он даже дар речи потерял от возмущения, посмотрел на меня молча и пошел к вокзалу, однако по дороге остыл, обернулся и закричал:

– Я позвоню, чтобы тебя встретили… лейтенант…

– Хорошо, – прокричал я в ответ.

У входа в вагон стояла высокая, тощая, как жердь, проводница в косынке, из-под которой выбивалась прядь крашенных хной волос. Я невольно усмехнулся, вспомнив рассказ Сугробова. Стоило выдумывать проводницу – достаточно приглядеться к какой-нибудь из них повнимательней, и есть готовый типаж.

В купе никого не было. Я уселся на свое «блатное» первое место и стал ждать, когда проводница соберет билеты и выдаст белье. Поезд мягко тронулся и помчался сквозь море огней столицы. Прошло пятнадцать минут, тридцать – проводница не появлялась, а из служебного купе раздавались голоса, и если прислушаться, то можно было расслышать, о чем там говорят.

Хотелось спать, и я сам пошел к проводнице.

– С первого места, – сказал я хозяйке вагона, протягивая билет и рубль, – хочу получить постель и гарантию того, что вы разбудите меня минут за тридцать до станции.

– Разбужу, разбужу, – ответила проводница, но как-то несерьезно и мимоходом. Ей было не до меня: в купе у нее сидел молодой человек недурной наружности, весь приглаженный и аккуратный, как солист эстрады шестидесятых годов. Женщины называют таких кавалерами. Кавалер был сама предупредительность: он бросался исполнять любое поручение долговязой проводницы, и я догадался, что заставляет его делать это не страсть, движущая миром, а, скорее всего, отсутствие билета.

Я застелил постель, сходил в умывальник и, рискуя порезаться, так как сильно качало, побрился: завтра на эту процедуру у меня не будет времени. А потом опять зашел к проводнице и напомнил ей, что она должна разбудить меня за полчаса до моей станции.

– Да что ты волнуешься, лейтенант, – опередил проводницу кавалер, – разбудим мы тебя, разбудим… Знаешь, Клава, анекдот есть такой… приходит к проводнице пассажир и говорит: «Разбудите меня в Ярославле…»

«Валет, – мысленно обругал я кавалера и отправился в свое купе, – ты ей прокрутишь мозги часов до трех, а там она уснет и ее саму придется будить, как героя анекдота, который ты начал рассказывать».

Анекдот этот с длиннющей бородой, и знают его на всех железных дорогах союза, но Клаве он неизвестен, и она внимает кавалеру, раскрыв рот.