Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Паскевич увлекался улучшением городских учреждений: он нанял архитекторов, чтобы построить больницу, сиротский дом, богадельню, общественную библиотеку и родильный дом для матерей-одиночек, конфисковал у церкви необходимые земельные участки. Он хлопотал о современных водопроводах и оптовом рынке, построил сорок почтовых станций и набросал план целого ряда тюрем. Из-за лени и коррумпированности чиновников и вечной нехватки денег, земли и трудовых сил, эти учреждения начали строиться только десять-двадцать лет спустя. Подписчиков на общественную библиотеку оказалось мало: собрано было всего 80 рублей. Заключенные, содержащиеся в подвалах, мерли как мухи. Генерал Сипягин заставлял иранских военнопленных строить здания по европейским планам, но, еще не построив больницу, умер в 1828 г. от воспаления легких[223]. Паскевич превратил школу для благородных мальчиков в настоящую русскую гимназию, открыл школы в пяти других городах, не говоря уж о первой женской гимназии в Закавказье и об училище, где обучали казенных крепостных столярному делу. Он оборудовал лесопильни, приводимые в действие водяными мельницами, и ввел курсы для подмастерьев. Из России ввезли 60 кантонистов в качестве будущих чиновников. Монетный двор чеканил серебряные монеты, шахты производили медь. Паскевич даже защищал евреев: когда Сипягин, по российским законам, запретил всем восточноевропейским евреям жить в главных городах, Паскевич отменил приказ, напомнив Сипягину, что без портных и корчмарей городская жизнь немыслима. (Еврейских коробейников, однако, вернули на место жительства, и русский экзарх заставил грузинскую церковь распродать еврейских крепостных.) Но те 4–6 тысяч грузинских евреев, которые жили под российской властью и платили те же налоги, что и христиане, лишились всех государственных пособий и гражданских прав.

Впервые за полторы тысячи лет в Грузии, не без русского влияния, стал проявляться антисемитизм, когда христиане и мусульмане в 1816, 1819 и в 1828 годах нападали на евреев: в Варташени замучили, изнасиловали и ограбили целую еврейскую общину за якобы ими совершенное убийство нееврейского мальчика. Грузинские евреи в отличие от восточноевропейских ни внешним видом, ни одеждой, ни языком не выделялись на общем фоне, хотя и вставляли ивритские слова в грузинскую речь. Некоторые фамилии считались типично еврейскими, но заканчивались, как и грузинские фамилии, на — швили или — дзе. Грузинские евреи раньше строили каменные синагоги, давали показания перед судом и владели землей на равных с христианами, и в гражданских делах грузинские цари разрешали споры по еврейским законам. Тем не менее, чтобы получить дворянство, грузинским евреям и раньше приходилось креститься и даже менять имя. Но фамилия уриакопили («бывший еврей») не считалась позорной[224].

Паскевич субсидировал русскоязычную газету, Тифлисские ведомости, чтобы извещать народ с должным патриотизмом о войне с Ираном; печатали и грузинское приложение. Администрация не справлялась, однако, со множеством разных — грузинских, русских, мусульманских — уголовных кодексов, обязанностей и привилегий.

Жертвы чумы, горцы, сторожившие военную дорогу, жители деревень, разоренных русской армией, горожане Поти и Редут-Кале были освобождены Паскевичем от налогов. Благодаря ему тбилисские купцы наконец наладили связи с Европой и даже ездили на Лейпцигскую ярмарку: товары доходили до Мингрелии по Дунаю и Черному морю. Грузия пока экспортировала очень мало — ткани и скобяные изделия, но после взятия Ахалцихе 7000 армянских семейств начали оживлять экономику. Стеклянный завод стал наконец производить бутылки, и русская мечта экономить 10 миллионов рублей в год на замене французского вина кахетинским становилась реальностью. Появлялись образцовые фермы европейского типа. Однако денег на пароходы или на коммерческий банк Паскевич добиться не мог.

Паскевич оказался садовником-акклиматизатором: открыв Тбилисский ботанический сад, он заказал у европейских ботаников растения, которые могли бы обогатить страну: впервые в Грузии появились камфорные деревья, японская хурма, новозеландский лен и, важнее всего, чайные кусты, не говоря уж о магнолиях, камелиях и тюльпановых деревьях.

Многие проекты, как экзотические деревья, не прижились. Кахетинские крестьяне упрямо отказывались выращивать больше, чем они сами могли потреблять: 80000 крестьян производили меньше 20000 тонн зерна и трех миллионов литров вина. Немецкие деревни, подверженные иранским вторжениям и эпидемиям чумы, вынуждены были сплотиться. Знаменитый предприимчивый француз Моренас, специалист по тропическим растениям, объездил всю Имеретию и рекомендовал очистить страну от лесов, чтобы улучшить знойный климат и выращивать, как турки около Поти, цитрусовые. От страшных имеретинских лихорадок Моренас предписывал хину, но, представив рапорт, сам умер от лихорадки[225].