Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

В Картли-Кахетии все выглядело благополучно до 9 декабря 1832 года, когда известный смутьян Иесэ Палавандашвили пришел в гости к брату Николозу, уважаемому гражданскому губернатору Тбилиси, и раскрыл ему заговор, предполагавший свержение русской власти. Либо Иесэ хотел завербовать брата, либо он узнал, что офицеры Розена уже перехватили переписку заговорщиков с царевичем Александрэ в Иране, и надеялся спастись от беды. Николоз пригрозил Иесэ, что покончит с собой, если тот не признается начальнику Штаба Отдельного Кавказского корпуса генерал-майору Вольховскому. Вследствие признаний на следующий день вышли ордера на арест, но понадобилось три месяца, чтобы задержать всех подозреваемых. Царь Николай, не забыв, как его вступление на престол было омрачено декабристами, такими же интеллигентскими революционерами, и только что подавив польское восстание, энергично вмешался: он передал дело в следствие и в полевой суд.

Следствие сразу установило, что заговорщики были скорее безалаберными фантазерами, которые, как Розен писал следующей осенью, «не представляли опасности государству». Следователи свалили вину на петербургских Багратионов, хотя те вряд ли подозревали, что дело едва не дошло до государственного переворота. Царевич Димитри, младший сын Юлона, внушал недоверие своим свободомыслием и недовольством своим низким чином. В Москве царевич Окропири, ученый внук Гиорги XII, уже состоял под негласным надзором из-за своих увлечений Жан-Жаком Руссо и тайной поездки в Грузию в 1830 году. Самый опасный из царевичей Александрэ в заговоре не участвовал: в свои 64 года он считал себя престарелым и велел заговорщикам «сделать, как им угодно». Основным заговорщиком оказался крестьянин-учитель, журналист и литератор Соломон Додашвили, который, присутствовав при декабристском восстании 1825 года, утверждал, что декабристам следовало занять не Сенатскую площадь, а Оружейную. Один из декабристов, Василий Сухоруков, переехал в Тбилиси, где служил у Паскевича казенным историком. Среди других заговорщиков были офицеры, служившие в русской армии под командованием Паскевича в кампании против поляков: они якобы понимали то, в чем поляки ошибались. (Вслед за восстанием около 4000 поляков были переселены в Закавказье, где, как солдаты, администраторы, врачи и инженеры, ускоряли развитие края.) Только один заговорщик съездил в Иран: писатель Соломон Размадзе поехал в Тебриз в поисках помощи от англичан и иранцев. В заговоре был изобличен один иностранец, канцлер французского консульства Луи Виктор Летелье (Letellier). Блестящий филолог и, судя по переписке французского консула, разведчик[226], он выучил грузинский и в апреле 1831 года съездил в Петербург, где встречался с царевичами Окропири и Димитри и, по полицейским доносам, держал неблагонамеренные речи. (Если полиция не ошиблась, Летелье нарушал инструкции французского посла в Петербурге, барона де Бургуана, в августе 1830 года приказавшего консулу в Тифлисе «смотреть, чтобы ни поведением, ни речами французы не давали повода для недовольства начальства в стране… любой провинившийся будет вынужден тут же уехать из России»[227].)

Заговорщики старались соблюдать конспирацию и никогда не собирались группами. Пока они не узнали о трагической судьбе поляков, они надеялись на бескровный переворот и на сочувствие Европы. В 1832 году они замыслили уже вооруженное восстание, когда каждый феодал, состоящий в их обществе, должен был вывести на улицы Тбилиси вооруженных людей, чтобы обезоружить русских. Одно время они хотели, устроив бал или банкет, пригласить и там же арестовать всех крупных русских чиновников. Подробностей акции они еще не выработали и какое правительство образуют не решили. Большей частью они представляли себе конституционного монарха, царевича Александрэ, в одной палате с шестью министрами, как сабчо Давита Строителя, и со второй палатой избранных народом делегатов.