Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Подпольные социал-демократы в Грузии предупредили Жорданию, что ОГПУ узнавало все заранее; завербованных бывших министров, например Ноэ Хомерики, заставляли писать во Францию, что борьба безнадежна. Несмотря на зловещие сведения, было намечено восстание — сначала на февраль, потом на август 1924 года. В мае генерал Валико Джугели, обучавшийся во Французском национальном военном училище Сэн-Сир (Saint-Cyr), тайком пересек турецкую границу, чтобы руководить восстанием, но в августе его поймали, подвергли пыткам и заставили всех письменно оповестить об отмене восстания. После неудачной попытки покончить с собой Джугели был якобы заживо сожжен агентами ОГПУ[314]. 28 мая подпольная организация провозгласила всеобщую забастовку: Мамиа Орахелашвили в телеграмме к Сталину объявил, что бывших меньшевиков отправляют в Москву или задерживают в Грузии как заложников, чтобы расстрелять в случае восстания, и 12 июля по всей Грузии провели массовые аресты.

Несмотря на очевидную готовность ОГПУ и партии, дамком воззвал к народу. 28 августа, в четыре утра, в шахтерском городе Чиатура 112 социал-федералистов с одним пулеметом, который часто давал осечку, заняли вокзал и мосты и перебили или арестовали коммунистов. Затем тысяча с лишним мятежников, среди которых были крестьяне и школьные учителя, напали на деревни около Кутаиси. Имеретинские большевики отступили в маленький город Свири, где получили подкрепление армейскими курсантами и войсками ОГПУ под командованием беспощадного Титэ Лордкипанидзе. Плохо вооруженные и организованные мятежники не смогли взять ни одного крупного населенного пункта. В Кахетии группа под руководством священника попыталась захватить базу Вазиани, где стояли 120 орудий. В Тбилиси милиция была слишком хорошо подготовлена, и жители столицы не верили заявлениям меньшевиков, что восстание распространяется на все Закавказье и что британцы будут поддерживать их десантом. В три дня восстание было подавлено: самолеты бросали листовки, обещающие «прощение» в обмен на капитуляцию. По пути из Ростова в Москву меньшевистских заложников расстреляли. Имеретинских мятежников втолкнули в битком набитые вагоны и повезли под Зестапони к братским могилам, где их расстреляли кого из маузера, а кого из пулемета и покрыли трупы известью. В селе Руиси семьи расстреляли целиком, включая маленьких детей. В Сенаки расстреляли 500 мингрельских мятежников (из крестьян, дворян и даже советских служащих)[315]. Вождей Паритетного комитета нашли в монастыре Шио-Мгвимэ. Им предложили выбор: либо приказать мятежникам сдаться, либо расстрел на месте. Председатель комитета князь Котэ Андроникашвили, уже в кабинете у Берии, издал приказ прекратить огонь. (Только Какуца в Кахетии продолжал бороться еще два месяца.) Из членов дамкома расстреляли не всех, а Котэ Андроникашвили даже позволили заявить членам французской делегации: «Восстание было неминуемым последствием политики оккупационных властей, и мы до сих пор остаемся на той же позиции. Главной целью и лозунгом восстания было восстановление независимости Грузии <…> за нами осталась моральная победа». По расчетам Андроникашвили, в расправе погибло не меньше 4000 человек.

Свидетель восстания и расплаты немецкий профессор Эрих Обст писал: «Когда мы прибыли в Тбилиси, там царил траур. Особенно в грузинской части города. Много женщин ходило в черных одеждах, и их лица выражали глубокую скорбь. Среди мужчин тоже попадались носящие траурные повязки. Но они старались быть более осторожными, чтобы их не заподозрили. Не осталось почти ни одной семьи, у которой бы не было потери и которой бы не касался этот траур. Восстание было подавлено с невероятной жестокостью. <…> Настоящие жертвы мстительного солдатья исчисляются тысячами, их расстреливали без суда, часто даже когда было очевидно, что никакого участия в восстании они не принимали. Да, была беспредельная жестокость, беззаконие, унижение человеческого достоинства, террор и высылки, расстрелы и закапывание живьем». Обст замечает, что восстание является скорее национальным и антироссийским, чем антисоветским, и что в Тбилиси и Батуми никаких признаков мятежа не было[316].

1 сентября 1924 года не меньше 980 человек, большею частью выдающихся дворян и интеллигентов, были расстреляны по приговорам тройки партийцев и чекистов (палачами работали татары и азербайджанцы). Многие из жертв были случайно схваченными невинными родственниками или друзьями мятежников. Столько же жертв, среди них писателя Константинэ Гамсахурдия, вернувшегося из интернирования, а затем из грузинского посольства в Германии, отправили в арктические лагеря.