Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Среди немногочисленных пощаженных был прозаик Михаил Джавахишвили, за жизнь которого хлопотал Союз писателей. Жестокая расправа шокировала даже Сталина, 2 сентября приказавшего закавказской партии прекратить все казни[317]. Но Орджоникидзе, вызванный Центральным комитетом РКП (б), извиняться не собирался: «Эти господа <…> дали нам возможность немного прочистить наши ружья. Мы провели массовые расстрелы; может быть, мы перестарались немножко, но сейчас ничего не поделаешь».

Подавление восстания привело Жордания, Рамишвили и Гегечкори в такое же отчаяние, как тремя годами ранее их изгнание из Грузии. Многие свалили вину за кровопролитие на них; эмигранты начали раскалываться на враждебные фракции. Хотя грузин в Европе было относительно мало — всего 2000, из которых половина проживала во Франции, а остальные в Германии, Чехословакии и Польше, — они оказывали на политику серьезное влияние. После событий 1924 года советские грузины связывались с братьями по несчастью и пытались вкрадываться к ним в доверие. В декабре 1924 года Буду Мдивани с шурином Сталина Алешей Сванидзе приехали с торговой делегацией в Париж, встретились с Григолом Вешапели, одним из основателей дамкома, и дали ему деньги, чтобы издать в Париже примиренческий журнал Новая Грузия. Остальные эмигранты сразу порвали с Вешапели, напугали его метранпажа, и Вешапели почувствовал себя «затравленным зверем». В 1925 году приехал сам Анатолий Луначарский, чтобы устроить в Париже выставку грузинского искусства и уговорить эмигрантов принять в ней участие. 9 июня 1926 года ОГПУ захлопнуло ловушку: Григола Вешапели застрелил в такси Автандил Мерабишвили, социал-демократ, признавшийся, что его завербовал ОГПУ, но который затем настаивал, что на самом деле он — ярый антисоветчик, член грузинской правой националистической группы «Белый Георгий». (Французские жандармы уже его арестовывали за нападение в кафе «Вольтер» на Вешапели и его друзей.) Мерабишвили защищали перед судом адвокаты-коммунисты, и судья, как многие французы относившийся с сочувствием к политическим убийствам, его оправдал. Берии не в последний раз удалось убить эмигранта, а убийство представить как результат эмигрантских распрей[318].

Подобными провокациями в Берлине и Париже занимался агент ОГПУ Пирумов. В 1924 году в Праге некий Дзиндзибадзе открыл огонь на сходке грузинских студентов, но избежал ареста под предлогом того, что его действия были якобы результатом «личной провокации». Впоследствии были распространены слухи, что на самом деле массовое покушение на студентов замыслил Ноэ Рамишвили. (Потом стало известно, что Берия предложил Дзиндзибадзе репатриацию в обмен на признание, что он — убийца-меньшевик.) Одним из главных центров грузинской эмиграции стал автомобильный завод «Пежо» в Оденкуре вблизи швейцарской границы (на этом заводе социал-демократы из профсоюза решали, кого нанимать, а кого увольнять). В сентябре 1926 года националисты (приверженцы Какуцы), просоветские рабочие и меньшевики начали драться между собой: из семнадцати раненых двое погибли, среди них Шалва Карцивадзе, коллега Ноэ Рамишвили. Меньшевики сделались главной мишенью: в 1926 году Карло Чхеидзе был найден зарезанным — мало кто поверил, что он совершил самоубийство. Во Францию приехал известный большевистский киллер Алиханашвили (убивший до революции генерала Алиханова-Аварского): он вернулся в Грузию и упрекнул ОГПУ, что мало убивают меньшевиков. Меньшевики во Франции приняли меры обороны: когда Давит Чхеидзе, участник восстания 1924 года, объявил, что он примирился с советской властью, меньшевики положили его в психиатрическую лечебницу. Чхеидзе освободил блестящий адвокат, коммунист Анри Торрес (Torrès), специалист по защите левых убийц, прославившийся оправданием «одинокого мстителя» Шулэма Шварцбарда, убийцы Симона Петлюры.

Польская разведка, решительно и любыми средствами подрывавшая большевизм, охотно поддерживала грузинских меньшевиков. Ноэ Рамишвили и потом Эвгени Гегечкори ездили в Варшаву, поляки финансировали тайные поездки в Грузию, проверявшие существование в стране подпольного сопротивления. Эти поездки иногда кончались тем, что Чека ловила и казнила агентов: люди Берии были озабочены тем, что меньшевикам помогали не только агенты польской, турецкой и французской разведки, но и компании, искавшие доступа к бакинской нефти. Немцы тоже проявляли интерес к грузинским эмигрантам: у многих офицеров сохранились приятные воспоминания о Грузии 1918 года, и в немецких университетах работали хорошие грузинские специалисты и ученые. В 1925 году Спиридон Кедиа, национальный демократ и член дамкома, встретившись с Адольфом Гитлером, сделал попытку вытеснить из меньшевистского правительства Ноэ Рамишвили, чтобы сформировать новое германофильское правительство.