Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Берии удалось уговорить генерала Мазниашвили, приговоренного к смерти после восстания, но не казненного, а выдворенного, стать агентом ОГПУ: из Франции Мазниашвили написал Берии об отчаянном состоянии эмиграции после разгрома восстания[319]. (В 1926 году Мазниашвили вернулся в Грузию и поселился у себя в деревне, пока его не расстреляли в 1937 году.) Следующей мишенью Берии оказался Какуца. Расстреляв тестя Какуцы, но сохранив жизнь жене и дочери, Берия и шантажировал, и манипулировал его презрением к меньшевикам: Какуце больше нравились квазифашистские члены «Белого Георгия». Несмотря на предложенные две тысячи долларов и усилия советского агента Григола Гегелиа, Какуца, как и его союзник Спиридон Кедиа, не захотел публично заявить о новых просоветских взглядах. Берия отомстил, сначала подбросив Какуце поддельные золотые монеты и донеся на него во французскую полицию, а затем пришив ему дело о краже у французского Военного министерства[320]. Французская полиция не поверила доносам, и советским агентам пришлось распространять слухи, что Какуца готовит покушения на Жордания и Рамишвили.

Смерть Какуцы в 1930 году от чахотки потребовала другого подхода. К этому времени советская пропаганда винила меньшевиков за неудачи в коллективизации крестьянства. 7 декабря, когда Ноэ Рамишвили шел к метро, его застрелили. Его спутник был ранен пулей, но задержал убийцу и передал его в руки жандармов. Убийца Пармен Чануквадзе заявил, что выстрелил в Рамишвили по личным причинам, что из-за Рамишвили его уволили с работы на заводе «Пежо», но затем прибавил, что он винил Рамишвили в кровопролитном восстании 1924 года. Чануквадзе придумал вторую причину в последний момент, так что защитник Анри Торрес не смог добиться его оправдания[321]. Убийцу приговорили к десяти годам тюрьмы, но через несколько месяцев освободили по невменяемости. По всей вероятности, Чануквадзе являлся агентом ОГПУ, а Рамишвили давно сам подписал себе смертный приговор, в 1919 году приказав арестовать Берию и до этого у всех на глазах оскорбив Сталина, даже кулаками сбив его с ног. Во многих отношениях убийство Рамишвили напоминает убийство Петлюры Шварцбардом.

Спиридон Кедия и другие «правые» грузины, незаметно для себя управляемые бериевским агентом Гегелия, признали, что они «воспользовались» Чануквадзе. Одним ударом, казалось, обезоружили всех меньшевиков: Эвгени Гегечкори перестал интересоваться политикой, и борьба эмигрантов перешла в руки правого крыла, поддержанного немецкими фашистами и антисоветской Польшей.

События 1924 года в Грузии повлекли за собой голод и анархию: в докладах ОГПУ пишут о том, что горожане в Ахалкалаки кормятся травой, ходят голыми, спят на земле[322]. Сиротские дома были переполнены, и в 1926 году Наркомат просвещения передавал воспитанников детдомов в крестьянские семьи, «для подготовки к сельскохозяйственному труду»[323]. Через год стало легче: без малого тысячу заключенных освободили, с крестьян брали меньше налогов, и бандитизма было меньше. Но, несмотря на НЭП с его частичной реставрацией рыночной экономики и раздачей земли крестьянам, Грузия уже не могла прокормить собственное население. В декабре 1927 года ОГПУ докладывало, что в Тбилиси и Зугдиди царит голод и поездные бригады из-за недоедания не справляются с работой[324]. Весной 1928 года в Тбилиси вспыхивали хлебные бунты. Крестьян особенно возмущали репрессии против религии, заставлявшие верующих ходить за сто километров на крещение или похороны; в 1929 году аджарские мусульмане взбунтовались, когда партия запретила хиджаб и закрыла все медресе (тут вмешался Берия, отменив ограничения на мусульманство).

Однако партия с блестящим успехом мирила коммунистов с интеллигенцией: секретари парткомов, например Бесо Ломинадзе, учились вместе с поэтами-символистами Тицианом Табидзе и Паоло Яшвили. К концу 20-х годов творческая интеллигенция и большевики пировали вместе и женились друг на друге. В этих кругах выделялся поэт Николо Мицишвили, в 1925 году вернувшийся из Франции в качестве бериевского агента. В 1927 году Константинэ Гамсахурдия вернулся из соловецких лагерей, перевел дантовский Ад и навел на более принципиальных интеллигентов ужас, подружившись с Берией.