Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Беспорядки 1956 года, породившие среди молодежи тайные общества, крестили огнем грузинское диссидентское движение. Сына Константинэ Гамсахурдия, нервного семнадцатилетнего юношу Звиада, арестовали: вместе с другом Мерабом Коставой он воскресил общество Горгаслиани («Люди царя Вахтанга Горгасали»), основанное им же в 1953 году в защиту репутации Берии против клеветы Хрущева. Семь школьников, включая Гамсахурдия и Коставу, расклеивали по городу прокламации, восхваляющие антисоветские мятежи в Познани и в Венгрии. К концу 1956 года всех забрали, но отпустили с условными приговорами после того, как Мжаванадзе предупредил Хрущева, что смерть Гамсахурдия, потрясенного судьбой единственного сына, катастрофично отразится на общественном мнении. В кахетинском городе Сигнаги возникла еще одна студенческая организация, Симеби («Струны»), и в течение двадцати последующих лет несколько обществ срослись в такое широкое движение, что даже Инаури, преследовавший диссидентов всеми средствами — психиатрией, шантажом, взяточничеством, избиением и тюрьмой, — был не в состоянии подавить его: даже внуки главы КГБ были замешаны в диссидентском движении.

После марта 1956 года грузинская компартия ничего и никого замечательного не выдвигала. На VII пленуме в октябре 1957 года единственным докладчиком, встреченным «громовыми аплодисментами», был молодой 1-й секретарь ЦК ЛКСМ Грузинской ССР Эдуард Шеварднадзе, выступавший с докладом о мире[355].

Иногда сумасбродная политика Хрущева будила в Грузии еще больше ненависти. Его кампания, требовавшая, вопреки советам агрономов, чтобы везде вспахивали целину, лишала грузинский скот пастбищ и отвлекала крестьян и технику на проекты, обреченные на провал. Съездив в США, Хрущев приказал, чтобы, как и там, везде сеяли кукурузу: в Кахетии выкорчевали виноградники, а кукуруза погибла. Когда объявили, что к 1960 году надо перегнать США по производству молока и мяса и поэтому удвоить продуктивность, колхозы начали резать скот как можно раньше, таким образом создав дефицит молочных и мясных продуктов. Гигантские заводы — химические в Рустави, электровозные в Тбилиси — привлекли главным образом русских и азербайджанских рабочих, а от загрязнения цементной пылью жить в таких городах, как Зестапони, стало опасным. Излюбленный Хрущевым проект — Ингурскую ГЭС на абхазско-мингрельской границе — начали строить в 1961 году, но тока она не давала до 1987 года: двадцать шесть лет портилась местная экология от заливания цементом и строительства рабочих поселков. Растрачено было огромное количество государственных денег. Борьба с растратой и кражами, начатая Хрущевым, привела к восстановлению смертной казни, которую применяли, часто задним числом, к ворам, спекулянтам и другим мошенникам, так что число расстрелов достигло сталинских уровней — 3000 в год. Дело в том, что расстреливали особенно часто в Закавказье, где, в понимании партии, экономические преступления стали эпидемией. Внешняя политика Хрущева, напрягавшего отношения с США, тоже возмущала грузин: туннель, ведущий к Ботаническому саду, был превращен в убежище, где партийная элита надеялась пережить ядерную войну. Хрущева возненавидели, несмотря на то что уровень жизни заметно поднялся, Москва разрешила в 1958 году чествование грузинской культуры и 1500-летие Тбилиси и что в Грузии появилось поколение благополучных молодых людей с высшим образованием, но без видимого источника дохода. Группу мужчин осудили за попытку взорвать Хрущева бомбой, встроенной в микрофон, когда он приедет в Тбилиси: Мжаванадзе удалось уговорить Хрущева смягчить расстрельный приговор. Но последними каплями были вынос сталинского тела из мавзолея и изъятие купюр с портретом Сталина. В октябре 1964 года с нескрываемой улыбкой генерал Инаури по приказу Политбюро задержал Хрущева в Пицунде и конвоировал в Кремль, где его лишили всех должностей.

С приходом Леонида Брежнева положение в Грузии не улучшилось; уже в 1964 году Хрущев начал уничтожать диссидентов, художников и писателей, но не пулями, а психиатрическим «лечением». Правительство Мжаванадзе продолжало существовать, потворствуя коррупции, и теневая экономика производила и продавала товары, сфабрикованные из ворованного государственного материала. Из-за всеобъемлющего взяточничества многие грузины — доценты, врачи, чиновники, милиционеры — жили почти как при капитализме. Существовал неписаный закон первенства грузин, согласно которому национальные меньшинства могли работать только в некоторых «черных» отраслях: осетины — гаишниками, курды — мусорщиками, армяне — служащими в магазинах, украинцы — контролерами или прислугой.