Гудериан

После его отъезда в штаб корпуса, на передовой опять наступило замешательство. Ночью командир 20-й моторизированной дивизии, которой приказано было форсировать реку справа от 10-й танковой, потребовал, чтобы в его распоряжение предоставили мосты, предназначавшиеся Гудерианом для танков. Это требование было удовлетворено. Из-за сильного сопротивления 18-й польской пехотной дивизии, с которой 21-й корпус уже имел неприятное знакомство и которая теперь с боями отступала на юг, продвижение осуществлялось медленно. Теперь настал черед 20-й моторизированной дивизии соединиться с 18-й, обе танковые дивизии начали наступать к реке Буг. И тут же оказалось, что лишенная брони пехота, совершая глубокий рейд, подвергается большому риску. Почти сразу же 20-я моторизированная дивизия запросила помощи, и 10-ю танковую пришлось повернуть ей на выручку. Тем временем, 3-й танковой дивизии, двигавшейся впереди на левом фланге, стала угрожать опасность от остатков Наревской группировки и Подлясской кавалерийской бригады, притаившейся на левом фланге и в тылу в районе Гродно и Белостока. В «Воспоминаниях солдата» Гудериан игнорирует эту угрозу, однако журнал боевых действий 19-го корпуса расценивает ее по-иному. Неринг сразу же встревожился, тем более, что в ночь с 10 на 11 сентября ему со штабом не удалось присоединиться к Гудериану, потому что польские войска перерезали дорогу.

Гудериан признает, что преждевременно перебазировал штаб за Нарев: в этом не было нужды, ведь рации обеспечивали вполне надежную связь, а при переезде штаба управление обычно нарушается. Более того, командир, постоянно передвигающийся по дорогам там, где идут боевые действия, подвергается значительной опасности, а в тот момент эта опасность возросла, так как поляки активизировали свое контрнаступление. Сам Гудериан также был отрезан от дивизии, и его пришлось спасать подразделению мотоциклистов, а 12 сентября отрезанным на несколько часов оказался уже командир 2-й моторизированной дивизией, мчавшийся впереди своего соединения, переданного под командование Гудериана. Так наказывалась самоуверенность вкупе с неспособностью понять, что в районе ожесточенных боев с сильным противником даже танковые дивизии так же уязвимы, как и другие войска, а сравнительная безопасность, присутствующая при передвижении большой массы войск, сводится к нулю, пока не будут воссозданы условия неограниченной мобильности.

Подобные условия восстановили в полной мере 13 сентября, когда 18-я польская дивизия капитулировала. Теперь ОКХ воспользовалось выгодным положением 19-го корпуса, оказавшегося на востоке в глубоком польском тылу. 19-й корпус должен был прикрывать с фланга остальные немецкие силы, находившиеся западнее. Чтобы обезопасить его от фланговой атаки из лесного массива восточнее, на помощь перебросили 21-й корпус. Тут же возникли проблемы, связанные с регулировкой дорожного движения. Дело не только в огромном потоке автомобилей и бронетехники 19-го корпуса, устремившемся с севера на юг по плохим дорогам к Брест-Литовску, но и в том, что этот корпус под прямым углом пересекал другой полк транспорта, более медленный, в основном на конной тяге, принадлежавший 21-му корпусу, двигавшемуся с запада на восток. Система регулировки дорожного движения была разработана задолго до войны. Штабы взяли функционирование этого механизма под жесткий контроль, и вся операция была осуществлена с минимумом заторов. 19-й корпус вышел на оперативный простор и 14 сентября достиг Брест-Литовска. Обе танковые дивизии шли впереди, а моторизированные двигались, чуть поотстав, на флангах. Залогом победы была скорость. 3-я танковая дивизия ворвалась в Забину, когда польские танки еще только разгружались из эшелона, и уничтожила их.