Гуляйполе

– Вот что, Пасько! – начал выходить из себя Карачан. – Нам не скажешь, в Александровске с тобой не так поговорят. Там и в чем не виноват сознаешься.

– Це я знаю.

– Ну, так и не вынуждай нас.

Гнат снова замолчал, словно собирался с силами. Или решал неразрешимую задачку: сказать – не сказать.

– Там могут вылечить, а могут и не захотеть. Есть желание жить – сознаешься. Долго будешь упираться – другая цена будет твоим словам. Могут даже судить тебя… за недонесение. А то и за соучастие, – стращал Гната Карачан.

– Махно, – наконец выдохнул Гнат.

– Повтори!

– Нестор Махно… безбатьковщина… всю жисть в наймах…

Карачан выпрямился.

– Все слыхали? – спросил он и с торжеством в голосе заявил: – Нестор Махно! Больше этого имени на Гуляйпольщине вы уже никогда не услышите! В Сибири, на каторге згниет!

Глава двенадцатая

В тесной комнатке полицейского участка стены были облуплены, окно зарешеченное. Солнечные пятна лежали на стене. Свет слепил Нестору глаза. Его почти прижали к стене тяжелым обшарпанным канцелярским столом. Напротив сидел такой же массивный, как стол, круглолицый пристав Карачан.

– Ну, не тяни, Нестор! Не тяни! Признавайся! А я запишу, шо, мол, явився самолично, добровольно… – На грубом лице Карачана светилась прямо-таки отеческая доброта. Голос тихий, почти ласковый. – Шо, мол, по молодости своих лет… чи по несознательности…

Махно молчал, но широко раскрытыми глазами смотрел на пристава, словно бы силясь понять, о чем он говорит.

– Ну, признавайся! Откуда у тебя, до примеру, револьвер? Де ты його спрятав? Хто тоби його дав? С кем ще ходыв на преступления?

Нестор удивленно хлопал ресницами и не раскрывал рта.

– Ну хорошо! Я тебе кое-шо по секрету скажу, – понизив голос почти до шепота, наклонился к хлопцу Карачан. – Тому, хто сообщить подробности про ограбление кареты, обещано вознаграждение… сто рублив! Сто! От и подумай! Матери своей ци гроши принесеш! Я ж понимаю, жисть ваша бедная…

– Золотом? – нарушил молчание Нестор.

– Шо? – не понял Карачан.

– Сто рублив – золотом? Чи цымы… ассигнациямы?

– Золотом, золотом! – обрадовался Карачан. – Ну, говори! Выкладай все, шо знаешь! Як у попа на исповеди!

– Поняв, – согласился Нестор. – Говорыте: як на исповеди? А де ж тоди Священне Писание?

– Та ты рассказуй! Тилькы честно!

– Без Священного Писания не можу. Бо не повирыте.

– Поверю, поверю! – торопливо пообещал Карачан.

– Ни! – настаивал Нестор.

– Баланюк! – обернулся к двери Карачан. – Неси сюда Евангелие.

– Так нема! – донеслось из коридора. – А Псалтырь не подойдеть? Псалтырь десь був!

– Як насчет Псалтыря, Нестор?

– Яке ж то Священне Писание?..

Карачан вновь обернулся к двери:

– Баланюк! Хоть из-пид земли достань Евангелие!

И пока Баланюк носился в поисках, Карачан продолжал беседу с Махно. Он уже не сомневался в успехе, но на всякий случай дожимал парнишку.

– Ты хоть представляешь соби, шо таке сто рублив золотом? Десять червонцев! Хату нову можно купить чи коней… и братам старшим земли прыкупите чи в аренду…

Появился взмыленный Баланюк, положил перед Нестором Евангелие.

– Ну, давай! Говоры! – нетерпеливо подстегивал Нестора Карачан. – А я буду запысувать. Шоб, значить, все було по закону.

Нестор пригладил волосы, откашлялся и замер, как бы собираясь с мыслями.

– Ты руку на Писание положи, – подсказал Карачан.

– Праву чи леву?

– Та любу! Любу! Говори вже! – едва не взвыл от нетерпения Карачан.

Нестор положил руку на Евангелие и, опустив глаза, тихо заговорил:

– Було! Виноватый! Бес попутав…

– Ну-ну! Россказуй! Молодец!…

– В сад до дядька Нечипаса за грушамы лазили. И до дида Кирика… до нього за яблуками…

– Ну, дальше! Дальше!..

Нестор покаянно вздохнул:

– У пана Данилевского петуха вкралы… Старый був петух, жылистый. Мясо як резина. А пан його на развод купыв, думав – молодый. Обмухлевав хтось пана…

– Ще шо? – холодно спросил Карачан, он уже начал понимать, что парнишка попросту издевается над ним. – Шо ще?

– А все!.. Не, ще вспомныв. В прошлом годе горшки у дида Довжука укралы…

Но Карачан уже отложил в сторону перо:

– Ты про револьвер расскажи. Про то, с кем почтову карету грабил?

– Та вы шо! Яку карету? Який револьвер? – неподдельно удивился Нестор.

– Яблуки, значит?.. Петуха? – Карачан прошел к двери.

– И ще горшки, Иван Григорович! Ей-бо, не брешу!

– Баланюк! Лепетченко! – позвал Карачан.

Двое полицаев вошли в комнату.

– Покажить цьому молокососу, шо таке «особое положение в уезди». Но не в морду, бо в Александровске его ще следователь по особым делам буде допрошувать. И ногами не того… а то ще убьете.

Нестора увели.

Карачан подошел к окну, стал смотреть на улицу. День был осенний, но жаркий, солнечный. Гуляйполе жило своей неспешной будничной жизнью. Вот прошла баба с ведрами на коромысле… проплыла мажара, груженная сеном… промчалась на лозинах, изображая всадников, ватага мальчишек…

За спиной Карачана, за тонкой стеной, слышалась возня, стук падающей мебели, сопение, выдохи… но ни криков, ни стонов…

– Неси воду! Ведро! – раздался голос Баланюка.