Гулящая

Христя тоже прыснула, и обе, хохоча, мигом спрятались за печь.

- Козырь-девка! - похвалила Марья панычу Марину.

- Чья она?

- А вам зачем?

- Так, хотелось знать.

- Любопытно? А вот и не скажу,- дразнит та.

Паныч поднял брови, пожал плечами и заперся в своей комнате. Марина и Христя, подталкивая друг дружку, высунулись из-за печи.

- Ушел? - спросила Марина.

- Ушел! - ответила Марья.

- Жаль. Я хотела еще с ним поговорить,- со смехом говорит Марина.

- А что, и у вас есть такой паныч? - ехидно спросила Марья.

Марина покачала головой.

- Ну их совсем! Все они одним миром мазаны,- с досадой ответила она. Разговор на этом, может, и оборвался бы, если бы Христя не пристала к Марине с просьбой что-нибудь рассказать.

- Про кого же мне рассказать тебе? Я если и стану рассказывать, так все про людей незнакомых; расскажи-ка лучше про деревню. Как там у вас? Что Горпина - здорова, замуж еще не вышла? А Ивга до сих пор по Тимофею сохнет?

Христя начала рассказывать и про деревню и про себя, Марина слушала, иной раз перебивала ее, расспрашивала.

Марья лежала на печи, молчала.

- Ну, как тебе нравится город? - спросила Марина, когда они поговорили про деревню и про знакомых.

- Тоскливо как-то... очень людно,- раздумывая, ответила Христя.

- А тебе, Марина? - спросила Марья.

- Мне? Да если бы мне кто сотенную дал и сказал: "Бросай, Марина, город, возвращайся назад в деревню" - не пошла бы! И не пойду... Никогда! никогда! - с улыбкой на алых губах трещала Марина, сверкая глазами.

- Вот видишь, а сперва и тебе было тоскливо, как Христе.

- Подождите немножко - и Христя привыкнет. Вот праздник начнется. Гулянье, катанье. Выйдешь из дому - полна улица народу, валом валят... да все в дорогих праздничных нарядах... Глаза разбегаются!

- Христя не любит городских нарядов,- сказала Марья.

- Христя? - крикнула Марина.- Это потому, что она никогда не наряжалась.

- Почему не наряжалась? Наряжалась,- солгала Христя.

- Когда? Ну-ка нарядись, а мы поглядим.

- Не хочу.

- Марья, вставайте, давайте нарядим ее,- крикнула, вскакивая, Марина.

- Не хочу! не хочу! - замахала руками Христя.

- Ну, нет! Куда это годится! Ты не хочешь, так мы хотим поглядеть. Марья! вставайте же! - со смехом говорит Марина.

Своей веселостью Марина заразила и Марью: впалые грустные глаза ее загорелись, на щеках появился румянец, на губах заиграла улыбка. Марья тихонько поднялась и стала слезать с печи. Христя вскочила и хотела было убежать в комнаты; но Марина погналась за ней.

- Да ты не беги, все равно не убежишь! - держала ее Марина.

Христя вырывается.

- Христя, голубушка! Для меня! Ну, сделай это для меня,- уговаривает Марина.

- Что же мне для тебя сделать?

- Нарядись. Мы посмотрим на тебя; вот увидишь, как будет красиво.

- А если паны придут?

- Ну что ж такого? Придут,- посмотрят! - говорит Марина.

- Да когда они там придут? Десять раз можно одеться и переодеться,ввернула Марья.

- Ну-ка, Марья, мы ее сперва причешем,- хлопочет Марина.- Садись! Садись вот сюда, на край постели; я причешу тебя. Где гребенка?

Пока Марья искала гребенку, Марина распустила Христе косу. Густые волосы рассыпались по спине, упали вниз чуть не до полу.

- Ах, какая у тебя коса! Вот это коса! - хвалила Марина, проводя гребнем по волосам. Ей пришлось отойти, чтобы расчесать концы,- такие у Христи были длинные волосы. Марина пробрала их, хорошенько расчесала, а потом заплела в косы; толщиной в руку, они спускались по спине ниже пояса. Пока Марина заплетала косы и укладывала их, Марья стояла перед Христей и любовалась, глядя, как небрежно причесанная головка на глазах превращается в такую хорошенькую, что глаз не отведешь! Когда же Марина уложила косы в корону и завязала на затылке узлом, Христя стала просто неузнаваемой! Маленькие ушки, закрытые раньше густыми прядями волос, теперь открылись и словно заулыбались; за ушками, на затылке ни один волосок не торчит, не вылезает - все уложены так гладенько, так ровненько, что головка стала прямо точеная. Уж постаралась Марина. Лоб весь открылся, невысокий, но широкий и белый; над глазами, как две пиявки, брови чернеют. И личико то ли тоньше, то ли книзу поуже стало - сразу и не поймешь. Так переменилась Христя.

- Ах, как красиво! Господи, как красиво! - воскликнула, посмотрев на подругу, Марина.- Дайте зеркало, пусть она сама поглядится и скажет.

Марья бросилась в комнаты за зеркалом.

- Поглядись-ка! - сказала она, поднеся зеркало. Марина посветила. У Христи даже глаза заискрились.

- Вот видишь, что я тебе говорила? Вот видишь! - тараторила Марина.- А если бы еще сюда в косу цветочек, один розовый цветочек!

Марья удивилась, какие у Марины умелые руки.

- Ну и мастерица ты, Марина! Настоящая мастерица!

- Теперь снимай эти лохмотья и надевай... Что у тебя есть? распоряжается Марина.

- Юбка, корсетка,- говорит Христя.

- Если бы к корсетке да вышитую сорочку.

- У меня есть; я сейчас,- кинулась Марья и в одно мгновение принесла из амбара тонкую вышитую сорочку.

- Что же это, сорочку снимать? - воскликнула Христя.- Не хочу!