Гулистан

— Ты изящно выразил тонкую мысль, однако было бы с разумом несовместимо и закону противоречило бы непримиримо, если бы твое сегодняшнее красноречие спасло тебя от моей карающей десницы. Мне думается, лучше сбросить тебя с башни, чтобы другие поучились уму-разуму на твоем примере!

— О повелитель мира, — взмолился судья, — я вскормлен благодеяниями твоего дома и, так как этот грех совершил не только я один, ты лучше другого подвергни наказанию тому, а я с него пример возьму!

Царь рассмеялся и милостиво простил его проступок; хулителям, осуждавшим судью на казнь, он сказал:

И вас отяготили всех пороки,
Не будьте же к чужим грехам жестоки.

РАССКАЗ 21

Был юноша некий, пороков лишенный,
В красавицу чистую страстно влюбленный...

И в море Великом, в кипении вод,
Увлек их безжалостный водоворот.

Какой-то моряк протянул ему руки,
Желая избавить от смерти и муки,

Но юноша руку отдернул скорей:
«Не мне помогай, а любимой моей!»

И мгла над несчастным сгустилась ночная,
И слышали, он говорил умирая:

«Того, кто забудет в беде о любви —
Не слушай. Его пустомелей зови».

Так жизненный срок был влюбленными дожит
Понять их любовь тебе старец поможет.

Ведь так Саади тайны страсти постиг,
Как люди в Багдаде — арабский язык.

Душой будь привязан к своей ненаглядной,
Не нужен тебе этот мир безотрадный...

И если б Меджнун жил до нынешних дней,
Любви б он учился по книге моей.

Глава шестая О СТАРОСТИ И СЛАБОСТИ

РАССКАЗ 1

Однажды я вел диспут с несколькими учеными в соборной мечети Дамаска. В это время вошел какой-то юноша и спросил:

— Есть ли среди вас кто-либо, кто знаком с персидским языком?

Ему указали на меня. Я спросил:

— Что случилось?

— Один стопятидесятилетний старик, — ответил он, — находится на смертном одре и что-то говорит на персидском языке, а мы не понимаем. Если ты сделаешь милость и потрудишься посетить его, то получишь вознаграждение — быть может, он как раз говорит, что кому завещает!

Когда я подоспел к изголовью старика, он говорил следующее:

Я думал подышать хотя б одно мгновенье —
Увы! Преграждена дыхания стезя!

На жизненном пиру хотел вкусить я пищи —
Едва я съел кусок, мне говорят: «Нельзя!»

Смысл этих слов я передал по-арабски сирийцам, и они удивлялись, как он долго прожил и тому, что при этом он все еще жалел расстаться с этим светом.

— Как ты чувствуешь себя в таком состоянии? — спросил я.

— Что мне сказать? — молвил он.

Если только зуб бедняге вырвут —
Мучится от боли человек;

Что ж, представь себе, бывает с теми,
Кто с душой прощается навек?

— Выкинь из головы всякие мысли о смерти, — успокаивал я его, — пусть твоим существом не овладевает страх, ибо греческие философы правильно говорят о подобных вещах: «Нельзя надеяться на долговечность, хотя бы состояние здоровья было хорошим, и болезнь, если даже она очень тяжела, еще не служит верным признаком смерти». Если велишь, я позову врача, чтобы лечить тебя.

Он раскрыл глаза, улыбнулся и промолвил:

Искусный врач хлопочет над больным,
Когда больной умолк и недвижим...

Хозяин яркой краской красит зданье,
Хоть рушится, истлевши, основанье...

Старик в предсмертных корчах застонал —
Старуха трет для бороды сандал...

Утратишь равновесие здоровья —
Поверь, что смерть стоит у изголовья.

РАССКАЗ 2

Один старик рассказывал:

— Я женился на одной девушке, украсил комнату розами, и всякий час, ночной и дневной, проводил в уединении с женой. Я привязался к ней сердцем и не отрывал от нее глаз. Долгие ночи я не спал, рассказывал забавные истории и смешные происшествия, надеясь, что, быть может, она привыкнет ко мне и не станет дичиться меня. Как-то говорил я ей: