Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Но самым главным было то, что в Советском Союзе было создано таджикское государство, которое впоследствии, особенно в конце 1970‐х годов, стало тем полотном, на котором интеллектуалы рисовали свои представления о «таджикском» персидском мире[797]. Поездки в Афганистан давали возможность познакомиться с этими «потерянными» моментами «таджикской» культуры. «Переводчики, — пишет один таджикский ученый, — вернулись со множеством чемоданов, полных книг, копий полных рукописей „дивана“ Мауланы, произведений Хафиза и Саади — все это они увезли с собой в Таджикистан. Большое количество экземпляров перевода Корана с комментариями впервые прибыло в Таджикистан из Афганистана»[798]. Однако несмотря на то что поездки в Афганистан в качестве «таджиков» расширяли знания переводчиков о персидской цивилизации, им приходилось возвращаться в советский Таджикистан. Вот воспоминания еще одного таджика, служившего в советском посольстве в Мазари-Шарифе: «Таможенник в Термезе посмотрел на меня и спросил: „Что там в этих трех коробках? Что у тебя там?“ Все три коробки были заполнены книгами. „Откройте одну“, — приказал он. Я открыл. Он убедился, что это книги. Потом заглянул во вторую коробку. Я предложил открыть и третью, но он остановил меня и спросил, откуда я. „Из Таджикистана“, — ответил я. Он спросил: „Что ты делаешь? Люди зарабатывают богатство, вот и ты зарабатываешь какие-то деньги, и что ты с ними делаешь, кроме как покупаешь книги?“ Я сказал: „Это и есть богатство“». Уничтожение Советами Бухарского эмирата и слияние оставшегося от него фрагмента с Ферганской долиной, — этот проект оказался весьма успешным. Уроженцы Таджикистана, приученные рассматривать советскую этнографическую конструкцию как автохтонное образование, смотрели на мир с точки зрения «потерянной» таджикской культуры, центром которой являлся город, первоначально носивший невероятное название Сталинабад — еще один пример того, что Советский Союз создавал не меньше возможностей для творческого переосмысления, чем уничтожал.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В мае 1986 года Бабрака Кармаля, занимавшего пост генерального секретаря НДПА после убийства Хафизуллы Амина, сменил Мухаммад Наджибулла, бывший начальник разведки (Службы государственной информации), который «был известен советским агентам в Кабуле, а также вождям в Москве еще до вторжения»[799]. Члены иностранных делегаций отмечали, что Наджибулла «источал доверие, а факты и цифры были у него всегда под рукой. Он производил впечатление эффективного, компетентного, настойчивого и осторожного человека»[800]. Вынужденный действовать в окружении множества соперников, у которых руки были по локоть в крови, Наджибулла предложил политику примирения идеи «Пуштунистана» с желанием СССР иметь сговорчивого социалистического соседа. Премьер-министр Афганистана Султан Али Кештманд объяснял: «Люди говорили, что следующим лидером Афганистана должен быть человек пуштунского происхождения, поскольку вполне возможно, что племена за линией Дюранда восстанут и будут бороться против вторжений Пакистана. Также существует вероятность того, что большие вооруженные группы, сформированные из числа пуштунов и получившие много оружия и значительную помощь от иностранцев и ставшие объектом доверия со стороны Пакистана, рассмотрят возможность переговоров и примирения с руководством пуштунов в Кабуле»[801]. Кармалю вскоре вручили ключи от квартиры в Москве и билет на самолет в один конец, а Наджибулла был готов править. Ему предоставили пакет помощи, большей по размеру, чем «СССР когда-либо направлял какой бы то ни было стране»[802].

Эта помощь должна была удерживать НДПА на плаву в то время, пока афганцы учатся самостоятельно управлять. К середине десятилетия советские советники доминировали на всех уровнях государственного управления. Наджибулла описывал типичное заседание Совета министров: «Садимся за стол. Каждый министр пришел со своим советником. Заседание идет, дискуссия разгорается, и постепенно советники придвигаются все ближе к столу, соответственно от стола отдаляются наши, а потом и вовсе за столом остаются одни советники, схлестнувшись между собой»[803]. Ю. М. Воронцов, опытный дипломат и посол в Кабуле в 1988–1989 годах, соглашался с этим: «Советники были повсюду, — говорил он, — абсолютно повсюду. Это был худший вид колониальной политики»[804]. Поскольку новый Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев и министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе планировали вывод советских войск, ДРА должна была подготовиться к военному вакууму, чтобы не развалиться и не делегитимизировать СССР в глазах зависимых от него стран третьего мира.