Гуру

Сэм даже не нужно было переспрашивать, что именно имела в виду Лиза. Во время пресс-тура для продвижения «Добровольного безмолвия» она заявила, что никогда в жизни не согласится на косметическую операцию.

– Я выросла в семье, где на комплексах женщин делались деньги, – огласила Сэм. – И я сильно раздражена этим фактом. Почему женщинам нельзя стареть естественно, как мужчинам? – Клип быстро обошел Интернет. Поклонницы превозносили Сэм за отказ сдаться на милость патриархальным стандартам красоты. Проблема в том, что такие заявления просто озвучивать, когда тебе еще нет тридцати. С приближением сорокалетия Сэм заметила, что при посещении ванной комнаты она морщится при виде собственно отражения в мерцающем свете лампочек и оттягивает кожу лица в стороны, чтобы посмотреть, как она может выглядеть после подтяжки лица. Важность красоты понимаешь, только когда она грозит тебя оставить.

– Я-то думала, что ты за все натуральное, – продолжила Лиза. – Читала еще интервью, где ты утверждаешь, что не используешь даже чистящие средства «Клорокс» у себя на кухне, что уж говорить о токсинах в твоем теле. Как ты…

– Все так делают, – оборвала ее Сэм. – Буквально все, в том числе твои любимицы, которые впаривают тебе масло для лица в «Инстаграме».

По какому это праву Лиза осуждает ее выбор? Лиза, вышедшая за парня, в которого втюрилась в школе, и живущая в паре километров от дома детства. Всем было без разницы, что у Лизы верхняя губа была неровной и что у нее все явственнее проступали гусиные лапки. Сэм не была моделью, но от нее все ожидали модельной внешности, руки в боки и улыбки во все зубы на фотосессиях по случаю выхода каждой новой книги. Ей всегда нужно было быть готовой оказаться перед камерами для выхода в дневной телевизионный эфир наравне с лощеными ведущими, которые, в этом не приходилось сомневаться, также бы заявили, что вообще не ходят к косметологу, а подозрительно ровную кожу на лбу списали бы на восемь часов сна каждый день и отличные гены. Сэм все еще оставалась привлекательной, она и сама это знала. Но только потому, что этого требовали обстоятельства.

– Знаешь, сложно быть женщиной и публичной фигурой, – бросила Сэм Лизе, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Мне не нужно вдобавок ко всему прочему еще и твое осуждение. Ты ничего не знаешь о моей жизни.

– Если это так тяжело, брось это все. Хватит плакаться всем в жилетку.

– Я не могу взять и все бросить. – Сэм отодвинулась на стуле подальше от подруги. – Я занимаюсь важной работой. Я помогаю другим людям. Мне же никто не хотел помочь, когда мне это было нужно.

– Сэм, – Лиза бросила на нее печальный взгляд. – Ты же знаешь, что это не так. У тебя была мама. И папа. И они сделали все, что было в их силах.

– Все, что было в их силах? Ты не обкурилась, случаем? Ты же видела, как они обращались со мной. Разве ты не помнишь, что было у меня под кроватью? Все, что я там написала?

– Ты о чем вообще?

– Ну хватит уже. Я же тебе показывала. Я написала, что папа меня не любит, а ты сказала… – Сэм покраснела, сама сконфузившись от того, что она хотела сказать. – А ты сказала, что это неважно, потому что ты будешь любить меня всегда за него.

– Не помню. – Лиза нахмурилась, перебирая пряди собранных в хвост волос. – Не припомню такого.

– Ты вообще как-то мало что помнишь.

– Ну слушай, некоторым из нас было чем заняться после школы. Извини уж, что не помню в мельчайших деталях все, что мы говорили друг другу. Да что ты прицепилась к моим воспоминаниям? – Она с прищуром посмотрела на Сэм. – У меня же есть ты, ты не дашь мне забыть, что произошло со мной.

– Хорош заливать, – кинула Сэм, но душа у нее не лежала продолжать этот разговор. Она вспомнила об отце, о том дне, когда она видела его в последний раз. Все вышло из-под контроля, и Каролина заявила, что не сможет ухаживать за ним дома. Слишком много было несчастных случайностей и почти что катастроф. Отцу было нужно находиться где-то, где он был бы в безопасности. В тот последний день Сэм обнаружила Нейта Миллера в кабинете. Старый костюм свисал с усохшего тела. Он взглянул на нее помутневшими глазами. Отец протянул навстречу дочери оба указательных пальца и попросил ее подойти поближе. Ему что-то нужно было спросить у нее. В хриплом голосе звучала мука.

– Кто я? – спросил он. Он был страшно напуган. – Кто я, если у меня не осталось воспоминаний?

– Знаешь что, ты вообще должна быть мне благодарна, – заявила Сэм, снова придвигаясь на стуле поближе к столу и к подруге.

– Благодарна? За что? – ответила Лиза. Ее плечи расслабились. Они обменялись полу-ухмылками, которые всегда сводили на нет их ссоры. С самого детства они сначала орали друг на друга, а потом заливались хохотом, полностью забывая о том, что вызвало конфликт. Не было смысла таить обиды.