Гусси. Защитница с огненной скрипкой

– Спасибо, Гусси, – сказала она и, кажется, чуть не разревелась. Но получилось у неё не хуже меня: она побрызгала меня освящённым зельем и прошептала Таинство на Высшей Речи. Я невольно подумала, что она совсем не похожа на то запуганное, взъерошенное существо, что постучалось недавно к нам ворота. Сегодня она была Защитницей – по крайней мере, в моих глазах. И я гордилась ею, честное слово, и могла только радоваться тому, что решилась её впустить.

– Ладно, слушайте все, – сказала я. – Главное, что бы ни случилось, – продолжаем петь и храним лучшие стремления в своём сердце. Если будет страшно – это нормально, позвольте страху войти и выйти. Если испугаетесь, что ошиблись – это тоже нормально. Помните: надо следить за своими мыслями и сразу избавляться от плохих. Понятно?

– Наверное, – сказала Лулу.

– Что ж, этого довольно, пожалуй, – сказала я. – А теперь вперёд, спасаем посёлок.

И мы выступили наружу, в такой мрак, с которым не встречались никогда в жизни.

Глава 22

Мы шагали по разрушенному посёлку, где целые дома сровнял с землёй неукротимый ураган. Нас окружали руины, а темнота так сгустилась, что мы буквально дышали ею, без конца кашляя от удушья. Мы шли сквозь тьму настолько кромешную, что на небе исчезли звёзды и луна и небосвод превратился в угрожающий низкий потолок, опускавшийся всё ниже. Мы задыхались от гари и дыма, валившего из обугленных остатков зданий, от домов соседей и знакомых, и каждый такой остов был монументом моему провалу. Да, моя работа Защитницы от заразы провалилась, но я не собиралась провалить свою работу исцеления.

И вот тут начал работать новый Ритуал. Сперва нам следовало обойти посёлок противосолонь внутри, вдоль стен, чтобы обозначить границы. Это делалось потому, что Ритуал по сути был очищающим и такого никогда никто не проводил за всю историю Защитников. Мы собирались совершить очищение изнутри наружу. Я, как старшая Защитница, шла первой, высоко подняв скрипку и не допуская ни единой фальшивой ноты. Рядом, конечно, семенил Сверчок и подвывал в удивительной гармонии с музыкой. За мной шагала Ангелина, держа перед глазами список Ритуала, выпевая слова голосом звонким, как птичья трель. Коннор следовал за нею и вторил на более низких, глубоких тонах. Он вдобавок отбивал ритм на вручённом ему Ангелиной маленьком церемониальном барабанчике, завалявшемся у дедушки Вдовы с незапамятных времён. Это помогало шагать дружно в ногу и не сбиваться, исполняя слова, написанные Ангелиной с лучшими стремлениями и от чистого сердца. Я даже начинала верить, что у неё получилось что-то действительно святое и этот Ритуал настоящий. Я осознала, что на самом деле слова не настолько уж важны по сравнению с душой, вложенной в них, и с силой человеческого голоса, молящего о благословении. Кажется, у нас получилось что-то действительно мощное. Особенно я гордилась Коннором: его вера и отвага придавали нашему шествию особенную силу – мне повезло иметь такого друга.

Ну и последней топала Лулу: её было едва слышно, но она искренне отпевала несправедливости, учинённые её предками. Должна признать, что для этого ей понадобилась немалая отвага: взглянуть в лицо правде и не отвернуться, а постараться всё исправить. Пожалуй, это было меньшее, что она могла бы сделать, – но и на том спасибо.

После того как замкнули круг, мы стали обходить одну улицу за другой, разгоняя мрак нашей музыкой. Почти повсюду царила непроглядная темень, и лишь молнии лупили по земле вокруг нас. Слонявшиеся повсюду заражённые кричали нам вслед проклятия и ругались. Однако никто из нас не сбился с шага, никто не дрогнул, храня лучшие стремления. Наш гимн эхом разносился по улицам, заглушая проклятия и ругательства, достигая тех, кто ещё сохранил разум в стенах посёлка и за их пределами. Он преодолевал клубившиеся тучи и устремлялся к звёздам и луне и к Тому, Кто Слушает. Я надеялась, он услышал нас – где бы он ни был. Я надеялась, что в эти минуты он шагал рядом с нами, присоединяя свой святой глас к нашим деяниям.

Я даже почувствовала себя лучше – хотя и ненамного. Трудно было не приободриться, когда ты играешь песню, которую помогала сочинять, что-то прекрасное и правдивое, созданное вместе с друзьями, – ты выплёскиваешь её в мир, невзирая на тьму. Наверное, это вообще было самым чудесным чувством на свете. И этот день мог считаться самым лучшим днём в моей жизни, честное слово.

Но когда мы снова пошли мимо Приюта, кое-что случилось.

В смысле, очень плохое.

Переломился гриф у моей скрипки, и головка повисла на струнах. Не знаю, виновна ли в том Погибель, или резкий перепад температуры, или какая-то моя небрежность. Одна струна лопнула и отлетела мне в лицо, поранив щёку. Потекла кровь, а боль была как от гигантской пчелы-мутанта. Моя чудесная скрипка, с которой я не расставалась с детства. Что же теперь делать?

– Ты в порядке? – спросила Ангелина.

– В порядке, – сказала я, хотя было очень больно. – Главное, вы не прерывайтесь. Не прекращайте петь.