Hell to the Heavens (СИ)

У них слишком много привилегий касательно самой Альберих. Бессменные друзья, с самого начала учёбы, и почему только отец поощрял её нахождение в обществе этих людей? Если подобное отношение к Альбедо он мог обосновать тем, что он сын уважаемой Рэйндоттир, он имел возможность увидеться с ней до поступление, то в отношении укравшего чувства его сестрицы молодого человека он объяснить был не в силах. Какая-то договорённость? Покойник знал всю подноготную и не имел ничего против этих отношений? Он ничего не знает о Дайнслейфе кроме того, что у него есть близнецы — младшие брат и сестра. Он не понимал почему тот сквозь пальцы смотрел на зарождающуюся симпатию и не душил её в зародыше.

Но Крепус мёртв, он оставил ему свободу выбора и в отношении сестры тоже. А потому, ни разу не задумываясь, позволяет пламени, подожжённым их взаимной любовью разгореться бесконечным пожаром, чтобы сжечь все нити, которыми они обвязали друг другу сердца, чтобы буйным языком пламени прижечь рану и оставить пепел от тонкой и крепкой нити. А ещё легонько мазнуть им по чужому телу, чтобы выгнать из чужих мыслей всех, кроме него…

Дилюк ревновал при жизни родителя тихо, злобными взглядами в спину сестры, сжатыми зубами и отводом горящих яркостью глаз от светящейся от счастья Альберих и её избранника, проклятиями в адрес самой искренней улыбки в ответ, мысленными обещаниями расправы над обнаглевшим человеком, что касается его сестры. В какой-то момент, он был близок к тому чтобы принять это, но…

Сейчас он сидит подле неё, вслушиваясь в очаровательный разговор, из которого он понимает лишь то, что её зовут куда-то. Опять. И Дилюк поднимает взгляд, слыша её обещания подумать над этим. А в глубокой синеве глаз грусть. Сестрица уже знает что её никуда не пустят и то ли из вежливости, то ли лелея какую-то призрачную надежду, отвечает обтекаемо, передавая своё приветствие его матушке. А после звонок прекращается. Она пусто смотрит в погасший экран, словно замирает, позволяет себе тяжело выдохнуть и посмотреть тяжёлым взглядом на него, заправить ярко-алые пряди за ухо.

— Они знают, что ты вновь скажешь нет.. — с какой-то грустью откликнется на немой вопрос она, отстраняя от себя брата, подцепит края пледа и закутается в него, тихо всхлипнув, кажется, это никогда не закончится, что в какой-то момент им надоест ждать, надоест её зависимость от брата, и они уйдут, напоследок сочувствующе заглянув в её глаза, а после всхлипнет, отвернувшись от него. — Даже если я предложу тебе пойти вместе со мной… Даже уже его матушке, Рэйндоттир смешно…

Он нахмурится, вглядываясь в силуэт девушки и тяжело выдохнет. Да, порою она пыталась вытащить возможно побыть рядом с тем человеком говоря, что он тоже может пойти с ней, если так волнуется. Вот только этого ему не позволяли обязанности со стороны бизнеса. Она понимала, но всё равно таила почти детскую обиду, перестав даже заикаться о чём-то подобном в рабочие дни, но всё ещё пытаясь уговорить его в праздники, хоть на самую малость, чтобы побыть вне дома, в компании состоящей не только из его одного, изредка хмурясь, едва осознавая что ей навстречу не пойдут, едва слыша едкую усмешку о том, что она просто хочет встретиться с человеком, который безумно не нравится её брату. Она молчит. Боится, потому что пока что полностью зависима финансово. Прекрати тот оплачивать её обучение и выстави прочь из своего дома, она никогда не соберёт нужную сумму, не угробив организм недосыпом и недоеданием. Единственная вещь, удерживающая её от того чтобы сорваться на крик, пытаясь донести что-то о своих чувствах, сказать о том, что ей неприятна подобная преувеличенная опека, что ей не пять лет, чтобы следить за каждым её шагом, что она как-нибудь справится сама, но… Едва ли он услышит её. Альберих выдохнет, опустив голову, посидит так минуту-другую, а потом повернётся к нему лицом, заглядывая в обжигающую злобу, осторожно проведёт пальцами по его щеке и тут же одёрнет руку, опустив взгляд. Почему её братец не может просто принять тот факт, что держать её на коротком поводке — не лучшая идея? Она прикроет глаза и опустится в постель, прижимая руки к груди. Альберих поднимет уголки губ.

— Ты такой принципиальный и категоричный… — фыркнет она, забираясь под одеяло и перевернётся на спину, глаз не открывая, продолжит. — Вот сейчас засну и буду смотреть на него, не чувствуя твоего недовольства.

Дилюк угрожающе зашипит, сдёргивая одеяло с сестры. Заметит как она приоткроет глаза, с опаской смотря на него, отодвинется ближе к краю, собираясь подняться на ноги. Устало выдохнет, когда чужие руки снова сожмут запястья, поднимет голову, уже серьёзно заглядывая в лицо брата.

— Прекрати, — спокойно говорит она, пытаясь удержать себя от метаний и паники. — Это уже совсем не смешно…