Hell to the Heavens (СИ)

Чужие руки обманчиво-ласково окольцовывают талию, заставляя её вздрогнуть и немного резко закрыть дверцу шкафа. Неодобрительный взгляд встретится с довольной улыбкой в чужом лице, и Рагнвиндр осторожно коснётся губами её затылка, подушечками пальцев проводя по животу. Тихо заурчит, встречаясь с непониманием в чужих глазах. О, он помнит, его чувства для Кэйи — раскалённая лава, пепел на цветочном поле, вязкая кровоточащая каша на белоснежном хирургическом столе, заставляет съёжиться или рвануть со всех ног куда-то, как можно дальше, чтобы без зазрений совести позабыть об увиденном и более никогда не смотреть в ту сторону.

Он этом понимает, а потому разгорается вокруг, отсекая любую возможность уйти о него, лижет языками пламени запястья, поджигает край одежды, чтобы между ними ничего не оставалось. И когда между ними не будет никаких препятствий, он станет обволакивать, стремительно изгоняя всех из её мыслей и сердца, привяжет к себе самыми крепкими узлами, крепко возьмёт за плечи и не позволит смотреть куда-либо кроме него самого. Не позволит ей любить, желать, думать о ком-либо кроме него. Надо лишь ухватиться покрепче и вовремя начать…

Поэтому он мягко разворачивает её лицом к себе, крепко схватывает за локти и осторожно проводи языком по чужим губам. Замечает как она хмурится, как вздрагивает, как отводит от нег взгляд и отворачивается, едва он прищурится недобро, явно будучи неудовлетворённым такой реакцией на ласку с его стороны. Что ж, она всё ещё не желает принимать его, думает о том, кто уже проиграл, едва позволив сестрице влюбиться, ведь… Ей не стоит и думать о ком-то другом, особенно когда он здесь, когда крепко держит в своих руках, давая время только на осознание происходящего. Она останется с ним, как бы сильно ни грезила о любви своей взаимной и искренней.

Дилюку порою хочется закричать от смеха. Когда вокруг так много людей с разбитыми сердцами от первой любви, почему-то именно ей повезло оказаться любимой в ответ. Именно она мягко касается чужой руки во время нудной пары, кладёт голову ему на плечо, ласково-ласково улыбаясь, словно не замечая его ревнивого и парочки завистливых взглядов в свою спину.

— Знаешь, было бы куда легче, если бы Дайнслейф любил не тебя… — шепчет он, проводя по чужой щеке и смотря как наливается гневом синева глаз, как нервозно она кусает губы и теребит пальцами край футболки, едва удерживая ответную колкость или сдавленный всхлип, потому что…

Кэйа потеряет любые силы, если его чувства внезапно исчезнут. Кэйа перестанет вырываться, потому что там, не рядом с его огненным вихрем будет безумно холодно. Дайнслейф — тёплое пламя, что искренне любит её, что пытается защитить и поддержать, ни в коем случае не обжигая, не делая больно, не загоняя в жёсткие рамки, но ведь… Неосторожность может сделать его почти таким же, беспощадным пожаром, в котором она сгорит по собственной воли.

Дилюк же — вихрь, не позволяющий пригреться без последствий. И пусть сестра противится, пытается вырваться из его цепких объятий, чтобы снова забыться в сладкой любви, чтобы позволить тому стать для неё всем, чтобы… Защититься от него, вихря, забирающего то, что ему по праву принадлежит.

— Ты так отчаянно за него цепляешься… — продолжит он, утягивая ту на себя чужое лицо к груди своей прижимает, не унимаясь. — Наивно думаешь, что сумеешь спастись в его искренности и ласке, что мне становится так смешно…. смотреть на твои отчаянные попытки укрыться от меня… Ты ведь знаешь, к сёстрам такого не испытывают…

— Отпусти… — раздражённо отвечает сестра, упираясь руками в плечи, задёргается, пытаясь высвободиться, из его рук и вздрогнет, падая в постель, едва руки разомкнутся, придвинется в угол, едва тот сядет на край и внимательным взором одарит её, едко хмыкнув. — Ты ведь… Этого со мной не сделаешь…

И тот прикрывает глаза, чувствуя подступающий к горлу приступ смеха. Он сделает. Прямо сейчас, заставит её почувствовать весь свой гнев за то, что она натворила, даст ей распробовать свою ревность и жажду, лишь бы та осознала всё, что он здесь и сейчас испытывает, ведь…. Никто не сможет ему помешать сейчас. Когда ему достаточно протянуть руку чтобы совершить ошибку.

Мгновения на раздумье, не для неё — для себя. Кривая усмешка, мысленный счёт до пяти. Улавливая метания чужого взгляда, Рагнвиндр улыбнётся, скинет обувь и прикрыв глаза, голову на бёдрах чужих расположит, словно попытавшись приластиться, на деле же — предупреждение о неизбежном. Обманчиво мягко расположит руки поверх ладоней сестры, уткнётся носом в живот, проводя подушечками пальцев по костяшкам, мысленно усмехнётся. Он чувствует её неопределённый взгляд, чувствует как напряжено тело Альберих и прикусывает губу изнутри. Стоит повременить, она пока не готова, не готова принять его кем-то большим, чем сводным братом, а потому спустя какое-то время, когда та расслабится, когда с тяжёлым вздохом поместит руки в его волосы, мягко проведёт по ним, называя глупым братиком, который безумно её опекает…