Hell to the Heavens (СИ)

Кэйа ждёт чужих действий со страхом, прекращает судорожно оглядываться, лишь выдыхает, руки уложив поверх чужих, зажмуривается, ожидая едких слов или чего-то иного, вгоняющего если не в панику, то в самый тёмный угол. Слышит тихий смех, после чего ощущает лёгкий поцелуй в уголке губ, её руки отпускают, мягко толкают ко входу в подъезд и отрезают от внешнего мира вновь. Заставляют поёжиться и пускают вперёд по лестнице, не позволяя даже надеяться на снисхождение. Лишь одаривает недовольным взглядом, заставляя идти скорее. Так странно. Она вытаскивает ключи и отпирает дверь, сглатывая. Дилюк не слышит её. Она грустно выдыхает, пряча те и быстро разувается, потирая переносицу. Надо поесть, а потом… А потом они примутся за свои задания, и она сможет вздохнуть спокойно, пока тот не закончит и не придёт методично вскрывать едва образовавшиеся гнойники, снова и снова напоминая ей о том, что она останется подле него, что бессмысленно этому сопротивляться, что никто ей не поможет… Что она должна любить только его, ведь… Никто более не овладеет его сестрой вновь, иначе и быть не может.

Дилюк запирает дверь и исчезает в глубине квартиры, позволяя той пару минут простоять в прихожей, побыть в полном одиночестве. Она кусает губы, на мгновение к дверной ручке руку протягивая, проводит по ней, осторожно нажимая, чтобы обойтись без лишних звуков, отпускает и разувается, надеясь что братец взялся за занятия и на какое-то время забудет о ней. Она невесело усмехнётся, услышит урчание в своём животе и заглянет в холодильник, глазами бегая по его содержимому. Что ж, можно будет отвлечься на готовку, а потом позволить себе маленькую слабость, пока братец того не видит. Он вообще в последнее время такой категоричный и взвинченный, словно их отношения — смертный приговор для него. Хочется засмеяться, ведь… Он ведь не сможет удерживать её рядом всю жизнь? Или это, как раз ему по силам? Она хочет думать, что это не так, что всё закончится, едва на горизонте появится подходящая кандидатура.

Шипение масла на сковороде отвлекает от гадких мыслей. Она не слышит чужих шагов, что-то бурчит себе под нос, забрасывая мясо в объятия вязкой нагретой субстанции. На мгновение закрывает глаза, уже вслепую добавляя приправы, и улыбается довольно. Да, она ни разу не ошиблась, отдав своё сердце одному конкретному человеку. Ну и что что братец бесится, это нечто тёплое и искреннее целиком стоят того, чтобы потерпеть пристальное внимание Рагнвиндра. Альберих нарежет овощи, смотря на изменившийся цвет мяса, забросит лук, утирая рукавом слёзы, проступившие в процессе его нарезки и размешает вместе с морковью. можно оставить на какое-то время, пока она будет нарезать картошку, а потом… А потом вкусный обед на какое-то время заставит её забыть о положении дел и даст мотивацию внести поправки в готовую работу. Всё не так уж и плохо, хоть и…

Она всё ещё не понимает с каких пор они спят в одной кровати вновь, не помнит когда тот начал крепко-крепко прижимать её во сне, пряча своё лицо в загривке, не знает в какой момент испарилось смущение, когда тот заставал её в ванной… Его так много, он так стремительно пробирается в каждую мелочь, что порою она действительно верит в то, что однажды в её жизни никого, кроме его, Дилюка, не останется. Кэйа вздрагивает. На мгновение обнимает себя за плечи, прогоняя прочь эти мысли. Всё в порядке, ей просто кажется, просто нужно проводить больше времени где-нибудь вдали от брата.

Кэйа спокойно улыбается, смотря куда-то в окно, чисто механически поедая свою стряпню, тихо смеётся со своих мыслей и почему-то настроение падает совсем… Девушка прикрывает глаза и доедает, пытаясь заставить себя улыбнуться, вот только… Не получалось. Кэйа зажмуривает и встаёт. Достаточно, нужно себя занять, чтобы в голову не лезли всякие бесполезные мысли. Никогда не получалось, но девушка не теряет надежды, ведь… Это ведь всего лишь братская ревность, правда же? Когда он осознает что её любят? Неужели Дилюк этого не понимает? Альберих фыркает, и убрав за собой, скрывается в комнате, аккуратно вешая школьную форму. Вздохнёт на стол бросив унылый взгляд. После возвращения названный брат стал вести себя совершенно иначе, словно это нормально, словно её чувств и мнения по этому поводу не существует, словно всё решено и пересмотру не подлежит. Она покачает головой, открывая шкаф. Спрячет там повседневную одежду и зависнет на несколько мгновений, словно что-то произошло, а потом часто-часто замолкает. Ну и что она так виснет? Нет, это не может происходить настолько часто, чтобы в голове вертелись только неосознанный страх за свою забывчивость. Надо бы прийти в себя и найти причину растерянности. Вот только она на поверхности, приходит к ней перед сном каждый день, утыкаясь носом куда-то чуть ниже лица, заставляет постоянно ощущать на себе чей-то неодобрительный взгляд, особенно когда она находится дома.