HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая

Вовчик встал, плюнул, выматерился, разрядил ствол в воздух. Ствол – это как кинжал: достал из ножен – режь, положил палец на курок – стреляй. Или в руки не бери. Отряхнул снег с колен и локтей. Посмотрел на Солнце, улыбнулся. Бабахнул по желтому гиганту из второго ствола дробью – все равно не долетит. Перезарядил двустволку… Пальнул дуплетом по воронам, стараясь не попасть, и поплелся домой. Свежие медвежьи экскременты на тропе придали ему хорошее ускорение, выбросили адреналин и погасили ненужные и несвоевременные мысли о смысле жизни. Жаканов в запасе больше не было, одна мелкая дробь… А если косолапый рядом? И только подумал, как что-то затрещало в лесу… Бег был быстр, долог и искренен.

А в квартире пусто, жена в Киеве, лодки с друзьями – на БС, ретранслятор телевизора опять отключен, пусть и две программы. И классики уже в горле сидят, как и авторы детективов. И понял Вова: надо ехать на материк.

А то с ума сойти можно…

Прием должности

Ура! Ремонт закончился! На послезаводские – и в базу! Первый выход в море на ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ! Все говорят, что послезаводские испытания – это херня, формальность. Подводники, ветераны…

Всеобщий подъем, но я настороже. На базу не очень тянет. Жена в Киеве. Политотдел жесток, второго фото, допустим, с комфлота, в сауне с девками у меня нет. Как пойдет дальше?

Иногда воспоминания и мысли трусливые приходят: а зачем в подводники пошел, сидел бы себе комсомольцем, ни бед, ни личного состава, кабаки вечерами. А девчонки! Ах, уж эти девчонки! Вспомнил: рука вниз, к чреслам потянулась. Стоп! Ты ж теперь зам лодочный! Терпи! Прочь, грезы!

Тяжело… А как было! Помните фильм «ЧП районного масштаба»? Ну, нашумевший…

Звонок из комсомольского отдела флотилии:

– Вов, сегодня в «Вулкан» идем. На вечер ничего не планируй.

– А деньги? Зарплата только 13-го. У меня нет, уже 25 рэ перехватил.

– Не ссы, морпорт торговый платит. Они в прошлый раз в «Авачу» на шару ходили, а сейчас им партком деньги дал, на класс методический. Обмоем. И новую секретаршу Первого горкома. Ох, и девка! А ноги! Он их раньше каждые три месяца менял, но на эту запал! Уже пятый месяц!

Девица меня заинтересовала. Надо глянуть.

– Буду. Конец связи.

А когда прибывала комиссия из Москвы, из ПУ ВМФ, или, не дай бог, из ЦК комсомола, нас собирал Первый обкома.

– Итак, флот. С вас вертолет, молотки и ножовка. Летим в Долину гейзеров, сувениры с накипи откалывать, да и хрен с ним, что 175 лет восстанавливаются. А потом в рощу реликтовых сосен, 3 миллиона лет, ветки на сувениры спиливать. Вечером все домики командующего и бассейны зарезервируйте, пожалуйста, в Паратуньке. Снег на голове, а в бассейне плюс сорок! Красота!

– Морпорт, вам деньги на методкабинет выделили. Участвуете в полном объеме. Не радуйтесь, только по финансированию.

– Горком готов? Хорошо. Кстати, обращаю ваше внимание, что горком всегда готов! В отличие от рыбпорта! Ставлю горком в пример.

А что с рыбокомбинатами? 120 килограммов неучтенной икры? В банки меньшего объема закатайте, гостей много будет. Да, и балык… Тоже побольше.

– У кого новые работницы в комсомольском учете на выдаче значков? Нет, нам нужны новые… э-э-э лица.

Вера Ивановна, сядьте! Вы уже комсомольский предел, зам мой, второй секретарь, 28 лет на спине, то есть по паспорту, а все туда же! Вы ж не надежда и не любовь, все-таки… Вы ж наш ветеран, вас беречь надо… Не надо беречь? Устали от невнимания? Раньше вы от невынимания плакали. Что? Семь лет прошло? Забыл. Вот память… Семь лет, говоришь, Вера? Ивановна… Ладно, и вас возьмем. Старая борозда молодых коней не испортит. Слезы-то ей утрите.

– А девчонок потом или в орготдел, или в культмассовый, или в пропаганду. Повысить. Но кто как себя проявит… Вроде, все. Вопросов нет? За дело, товарищи.

А потом Паратунька трое суток вслепую.

Вера? Вроде нет. Не дай бог, на старушку попал, затрахает ведь! Эта моложе, вроде? Тугее, так сказать. Или туже? Надежда? Любовь? А в голове подружка, делегат XVIII съезда ВЛКСМ, лифчик 6-го размера… Где ты, незабвенная? Эх…

Вышли из завода. Сегодня мне предстоит первое погружение, как и 60 процентам экипажа. В четвертом отсеке натянута белая суровая нитка. В тугую, до звона, как тетива лука Робин Гуда. Или Робина? При погружении на двадцать метров нитка начала провисать. Внутри меня несколько хреново. Погружаемся дальше. 120 м, 150… Стоп, не так: «продолжаем погружение».

Лодке-то годочков как и мне… Держусь и фасон держу. Пью с новичками на общих основаниях из плафона забортную воду. Заму налили полный, понятно, литра два, но надо выпить. Тянет блевать, давлюсь, но пью… Фу, выпил. Ну и гадость!

Начали всплытие. Клюнули корпусом. Проваливаемся вниз. Бегу в центральный. Уже подводником! В животе что-то непонятно-бурлящее. Морду кривит непроизвольно: позывы рвотные. Под днищем 1700 м. Успею.

А что так страшно у нас орет старпом?

– Все дуть! Рули на всплытие! Вперед полный! Задраиться в отсеках!

Куда-то мчимся, вроде наверх. В ушах шумно до треска, и их закладывает,

как в самолете. Старпом сует мне «идашку». Включаться?