HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая

На ТОФе лодка наша была отличной. Шли к этому тяжко. Когда матросы напивались, они писали в объяснительных: «А потом ниоткуда взялся замполит, испортил отдых, вылил водку и брагу и отвел нас на гауптвахту». В бригаде гауптвахта была своя, уж больно мы далеки от цивилизации были: час лету, шесть часов морем. Объяснительные со словами «побил», я выбрасывал и заставлял переписывать.

Установку браги, ее зрелость и готовность к употреблению я чувствовал интуитивно. Сижу в каюте, стол как крышка табуретки, план очередной составляю, и вдруг сносит с места. И внутренний голос говорит: «Сходи в шестой». Это энергетический. Тепло. Бросаю, иду. Все вроде нормально. Слушаю себя… Ага! Лезу под паелы, к линии вала. Что ты думаешь, аварийный бачок, в шинель завернутый, бражка, готова уже. Иди сюда, дорогой механик, и групманов с собой бери…

На водку, которую доставляло вместе с продуктами судно «Авача», меня, как на брагу, почему-то не пробивало. Жалко.

Пришел на лодку на заводе. Ни одного офицера или мичмана. Пустая казарма, которую и нашел с трудом. В кубрике экипажа стоит фляга из-под молока, большая, с ручками по бокам и плотной крышкой, кружка к борту цепочкой привязана. Брага. Пей – не хочу. Жду.

20.00. Прибыл экипаж, с ужина. На завод, на лодку, водит кок, главстаршина-сверхсрочник, а там народ по отсекам спит. А вечером опять в казарму. Какой ремонт? Построил. Экипаж раздет, разут, голоден. Банда, пальцы из рваных гадов и сапог торчат, робы щелочью аккумуляторной съедены, небритые, месяца полтора в бане не были. Злые соответственно. Люди… Смердят собой и лодкой. Запах для меня новый, аж душит. У нас в бригаде, когда матрос в магазин заходил, беременные женщины в обморок падали, или тошнило их, бедных…

Представился. Брагу вылил тут же, в кубрике, на пол. Перед строем. Заставил сделать приборку. Воняло страшно, да не мне спать… Думал, убьют. Убирают, но слишком быстро. Занять надо.

20.00–22.00. Два часа знакомился, телека-то не было, продали кому-то, чем еще занять их до отбоя? Брагу-то вылил…

Алимов, Алоев, Аханов, Бердыбеков, Бур джоев, Георгади, Джурабов, Джибоев, Джабаров, Джанидзе, Есинскас, Елопинын, Жампиисов, Имчичханов, Инчук-оглы, Ким, Курбанов, Коваленко(0!) Рембаев, Рымбоев (с этими двумя буду путаться, запомнить в лицо), Раджабов,

Сейтмурадов, Хаджоев, Чхуладзе… Фу, наконец-то, Яшмалиев… Мама моя, если бы ты знала…

00.00. Сделал «испанский воротник гитаристу-годку, Бердиеву, кажется, в фамилии не уверен, но близко, который дергал струны гитары в стиле потяни кота за яйца, это когда гитара одевается на голову, красивое деревянное жабо. Выковыриваться очень тяжело – занозы.

Рявкнул: «Отбой». Спасибо, гадом не запустили. Учту.

03.00. Лег спать, убедившись, что экипаж отошел ко сну. Дверь в каюту закрыл. Прибьют на фиг.

05.20. Разбужен стуком в дверь ногами: появился командир. Он прибыл вчера, увидел развал, отчаялся и убыл по делам. Познакомились. Нас уже двое.

05.50. Случайно отловили полупьяного мичмана, шаги услышали в коридоре. Оказался наш, из мотористов, спать шел.

06.00. Подняли экипаж. С ним, болезным, застращав, отправили народ на умывание, на скудный завтрак и на лодку. Что в ремонте без механика делать? Пусть спят, спокойнее…

Планируем первоочередное. Баню организовать вечером надо. Одеть. Узнать, с кем служим. Отыскать по гадюшникам. И главное: где механик?

К обеду прибыл из отпуска старпом. Сообщил, наконец-то, фамилии офицеров и мичманов. Нас уже трое. Планируем дальше.

12.30. Дверь без стука открылась. Вошли капдва, толстый такой, глазки блестят, и усатый каплей с газетным свертком. Прошли к столу, который стоял в каюте. Молча. Командир каптри, старпом каплей, я старлей, целых две недели уже с третьей звездочкой, до сих пор на погон глаза скашиваю. Мы встали – старший по званию вошел. Следили за их перемещениями по каюте и тоже молчали. Каплей разложил газету на столе и начал резать селедку, которую принес завернутой в эту же газету. Капдва вытащил из необъятных карманов консервы «Севрюга в томатном соусе». Мы сглотнули: такого не ели никогда. Капдва попросил командира открыть сейф.

Кэп побледнел и спросил: «А вы кто?»

Капдва, развалившись на стуле, ответил, что он старший среди заводских экипажей. И не секреты ему из сейфа нужны, а спирт. В других экипажах уже нет, они с Серегой выпили. И кивнул на каплея. Тот икнул в ответ, закончил с селедкой и начал открывать консервы с севрюгой.

Кэп вздохнул облегченно и обреченно открыл сейф. Три литра, НЗ. Выпили по первой. Ах, эта севрюга! О, этот божественный запах. А вкус! М-м-м! На довольствие никто еще встать не успел. Повторили. Хлеб был, хоть и черствый.

Старпом оттопыривал мизинец, когда ел из банки тетрадным листиком, свернутым наподобие ложки. Интеллигент…

Закрепили. Теперь селедка. В животе тепло, на душе весело!

Серега уже пел «Ой, мороз, мороз…». Красиво… Уходить не хотелось. А надо.

Что было дальше – не знаю, отлили мне две бутылки из банки НЗшной для дела, оставил компанию.