HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая

Здесь не будет «…и лодка всплыла, как огромный фаллос, с опухолью от твердого шанкра в виде ракетных шахт», не будет и «огненных хвостов ракет, помахивающих адским огнем», и «волн, перекатывающихся через рубку стремительным домкратом», не будет и «как же страну загубили? Караул! Кто?» Страна тогда такая была, и мы такие. И вопрос на 20 лет опоздал.

Будет то, через что прошел каждый из нас не раз.

* * *

В английском торговом флоте у капитана есть два штемпеля для книжки моряка: «Хороший матрос» и «Плохой матрос». И никаких полутонов. А плевал я на этот штемпель. Смачно, метко и прицельно.

Взбодримся? Майн Гот! In God, we trust! Бог мой! Харе, Кришна, харе, Рама! Аллах Акбар!

Чилим, кекгурт бармы? Это по-туркменски. Тихоокеанские отголоски. Если бар, тогда закурим. Сигареты у меня свои. Кекгуртом чиркни-то. Спасибо. Теперь надо литовский учить. Должность принимаю.

О чем это я? А, да… Полутона есть, никуда от них не деться. Реальность объективная, против не попрешь.

Служба, как квинтэссенция жизни корабельного офицера, как и любого другого военнослужащего, предполагает и противоядие от нее.

Таким противоядием являются:

– посиделки с друзьями(сослуживцами) за рюмкой шила;

– любовь с женой или другой женщиной, тут уж как повезет;

– поход в гости к женатым друзьям, имеющим угол, квартиру и симпатичную соседку. Если взять много водки, тогда просто соседку, любую. Чур, соседа не предлагать! Или… есть еще водка?

– кабак со съемными девчонками и с ночевкой у них;

– подготовка к поступлению в (на) академию, курсы, классы;

– присутствие чувства юмора.

Список может быть продолжен, не спорю, но последнее обязательно. При его отсутствии, особенно при принятии должности, как выяснили мы с главным психиатром флота, может быть и суицид. Или, что еще хуже, запой.

Потому как полный абсурд. Того, кто служил до тебя, знаешь только со слов ветеранов, да и то лишь по фамилии. И не увидишься никогда. И отголоски преждеслужившего иногда лупят тебя материально, по карману. А ты не можешь понять за что. Вроде ни при чем. Да ладно, дебри это непролазные, джунгли, этот прием должности. Пусть мозг отдохнет, а реальность расставит все по местам.

Тогда же с доком порнуху немецкую смотрели. Сначала док попросил, чтоб я ему сюжет не рассказывал: смотреть не интересно будет. Я пообещал. Твердо.

Док уверенно говорил:

– Этого, насколько я смыслю в медицине, быть не может, ну не может она так сделать, а вот ведь! Вот, вот, асфиксия! Ну вот, сейчас! Не наступила? Странно… Дышит, и не только…

А потом, грустно:

– Как же мало мы, доктора, об анатомии человека знаем, и о его возможностях…

А ведь прав был.

Как бы я жив остался, асфиксия, до сих пор не знаю, что это такое, ети ее, если на подведении итогов года вице-адмирал, начальник тыла флота, сорок три раза называл фамилии командира и меня? Нужны не нервы – канаты. И незаурядная анатомическая крепость. Железная. Особенно сзади. Командир части принял должность после ВМА дней пять назад, я – только сегодня из ВПА, с вокзала, ничего не принимал. И начпо час назад сказал, что на эту часть он разнарядку на замполита-академика не заказывал. Отправил на совещание, чтоб я под ногами не путался. И семья еще на вокзале.

И вообще, что я на этом флоте и на этом подведении итогов делаю? Я кто или никто? А может, на Камчатку махнуть, или сразу в запас? Театр абсурда какой-то! Сволочь начпо, нарочно подставил! Сесть-встать, сесть-встать…

– Только не возражай, и в глаза не смотри, – тихо шептал в сторону кэп (мой или еще не мой?), стараясь не шевелить губами и дергая меня за тужурку, когда мы синхронно вставали. Танцы вприсядку какие-то. Он вырос до кэпа в Балтийске, и знал здесь всех.

Уйти, что ли? Куда? Да и как? Тем более, фамилию мою ежеминутно называют. Как не встать? Я ж офицер.

На Тихоокеанском флоте замов, специалистов 1 класса по СПС и с допуском к ЯБП так не унижали. Когда вице-адмирал закончил доклад и спросил, у кого

есть вопросы, я (умный, каптри, после академии, злой: семья на вокзале ждет, не назначенный вроде еще никуда) не удержался и попросил объяснить, как же часть до такого состояния довели? Этакий любопытный посторонний. Любознательный.

После этого вставал уже в одиночку еще 22 раза. Два притопа, три прихлопа, 22 прохлопа. Командир сочувствовал молча. Меня запомнили. И назначили. Тяжело мне будет.

А что за часть?

В моей новой части есть огромная теплица. Прежний командир в ожидании ухода в запас научил весь личный состав делать «лягушку» из тетрадного листа (такой объемный ромбик, пасть открывается-закрывается) и ловить пчелок. Их выпускали в теплицу для опыления огурцов. Таких огурцов по три кило я не видел и у дедушки в кубанском колхозе. Трогательно… Войсковая часть юных натуралистов! У каждого офицера штук по пять-семь «лягушек» на столах лежало…

Квартиры на часть 20 лет не дают. Офицеры-мичманы в основном углы снимают. Другие живут в немецких домах, в поселке, 53 года без ремонта…