HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая

Помимо того, что он придает хозяину дополнительную красу и однозначное обещание успеха в глазах женщин, он еще ко многому обязывает. И неважно, в нем ты, или нет. Можешь быть в кителе. Тужурке, пальто, шинели. Можешь быть вообще «по гражданке». Он все равно тобой управлять будет.

Вот Саня, когда его из небольшого городка в Калининград перевели, был вынужден на службу за 20 км каждый день на автобусе ездить. Утром весело: полгорода едет, офицеры, мичманы, гражданские. Среди гражданских – дамы. Подмигнешь, глядишь, недели через две – знакомство, а потом и взаимность.

А вот вечером, когда домой, тогда хуже. Один едешь. И никаких знакомых лиц. Парадокс.

И вот заходит Саня в «икарус» на заднюю площадку, большой, высокий, сильный, красивый. В форме, в мундире то есть. Закрыл Саня глаза, типа спит, делает вид, что устал. И солнце еще не село, а он уже со службы. Стыдно так рано домой возвращаться. И кого обманешь? В штабе да устал? Ха-ха, не смешите, вы еще сил полны. Вон, аж перехлестывают… Так, стыдясь, и ехал.

Тронулся автобус.

И вдруг минут через пять езды в середине вспыхивает драка.

«Меня здесь нет…» – напряженно думает Саня.

И глаза прикрыты.

А мундир-то начеку!

После женского визга: «Мужчины, сделайте что-нибудь!», – сбросил Саня напускную дрему и двинулся в сторону эпицентра драки, в середину «икаруса»… Не сам пошел – мундир, понимаешь, повел.

Там шла настоящая битва с хеканьем, когда кулак попадал в печень, оханьем, кровавыми брызгами, матерными криками и шелестом выбитых зубов, падающих на резиновые коврики салона. Бьющихся было много, поэтому Саня, пробираясь сквозь толпу, искал себе союзников. Тронул за плечо крепкого мужика:

– Пойдем, поможешь…

Но с мужиком была жена. Она заверещала:

– Не ходи! Убьют! Это ж офицер! Он и сам справится…

– Понятно, помощи не будет…

Идти не хочется. Но мундир, с-сука, обязывает, тянет, можно сказать…

Саня выдохнул-вдохнул, приводя себя в боевое состояние: «О-с-с-с!» И нырнул в безобразие. Поймал на ладонь летящий кулак, ударил в хозяина, тело упало. Пригнулся, прошел длинным шагом в центр драки, перехватил удар, подставил хозяина кулака под случайную плюху. Тот упал… И Саня начал крушить и челюсти, и печенки, и носы. Саня никогда не бил в глаз. Неэффективно. Ну фингал поставишь, как печать. А толку? Как от иной печати. Противника вырубать надо. Саня бился, аки лев, вспоминая уроки инструктора карате по бою в ограниченном пространстве.

Ему это даже нравиться начало. Бросил фуражку в лицо нападающему, ударил его в пах кулаком, а второго ногой в челюсть…

И бил он хулиганов с междометиями:

– Про-щай, полит-управа-не-долго-по-слу-жить-пришлось-да-лад-но-не-про-па-дем!

На каждый слог приходился удар. В голове вертелось: «Проявление особой жестокости по отношению к туземному населению… Хотя нет, избитые туземцы это в Таллине были. И в Клайпеде. Тогда мундир свою честь защитить потребовал. И с рук сошло. А здесь уже местное население насилию подвергается. Да, быть приказу по флоту…».

Но мундир не давал домыслить последствия, продолжая яростно размахивать рукавами.

«В предсмертных мученьях трепещут тела…»

– О, это ж из «Варяга»! На! Н-на! Н-н-на!!!

Драка стихла.

Водитель остановил автобус и открыл дверь.

Саня выбросил из автобуса мужика, который еще стоял посреди салона, размазывая кровь из разбитого носа по лицу. Остальные лежали. Мужик встал с земли, отряхнулся, молча посмотрел на Саню. Саня стоял на подножке с готовой к действию ногой. Взгляд Сани не предвещал ничего хорошего. Мужик убрал ногу с подножки. Водитель закрыл дверь. Автобус тронулся.

Саня, гордый собой, остался в середине «икаруса». Что странно, на полу никто уже не лежал. Все как-то распределились по сиденьям и салону. В автобусе минут десять царила абсолютная тишина. Саня наслаждался тем, что защитил слабых и немощных. Мундир тоже гордился собой…

И вдруг слабый женский голос, дрожа, нарушил идиллию:

– Вот так. Мало того, что его все били. Еще и из автобуса выкинули. А хулиганы едут!

В последней фразе содержалась солидная доля ехидства, как в той пресловутой ложке дегтя.

Саня вздрогнул и заволновался, пытаясь определить хулиганов. Но, кроме кулаков, никто не вспоминался, кто ж в драке на лица смотрит? Все как в миниатюре Гальцева: «Хулиганов нет, хулиганов нет!»

И все пассажиры смотрели вперед стеклянными глазами, боясь встретиться взглядом с ним, Челубеем, Пересветом, Алешей Поповичем и просто богатырем. Ведь известно: сила есть – ум отдыхает. Вдруг выкинет из автобуса, витязь славный, но неразумный… Ни своих, ни чужих для него нет, порядок превыше всего.

А Саня академию закончил, ума не занимать. Мундир все, проклятый…

Так, в полном молчании и спокойствии, до городка и доехали. А у Сани горели уши (наверное, выкинутый мужик вспоминал незлым, тихим словом). Стыд-то какой! Надо было глаза прикрывать на задней-то площадке…

А все мундир… А кому объяснишь? Эх, мундир, самостоятельная вещица!

Он сейчас оброс жирком и спокойствием, Саня. И давно носит гражданку.