Homo Revolution: образ нового человека в живописи 1917-1920-х годов

Например, портрет участника современной революции – «Рабочего» (рис.7), решительного и полного стремления к мятежам. Его воля направлена к единственной цели, в его образе мы видим суровое, решительное лицо Октября.31 И это действительно пролетарский рабочий, с его смешным курносым носом, его кожаной курткой и матросской рубашкой под ней. Не партийный коммунист, а истинный деятельность страны, где каждый в то время часть огромного механизма. Сопоставление серого урбанистического пейзажа и коричневого лица словно добавляет портрету какой-то косности, заскорузлости. Благодаря этому, картине не нужны никакие этнографические или исторические подробности, впечатление получается и так донельзя сильное, яркое, цельное. Обработанная до некоего глянца фактура неба словно противопоставлена фактуре лица и говорит зрителю о иной шероховатости – шероховатости непростого времени и революционной жизни. И вся композиция, выстроенная на какой-то грузности, приземистости, словно отражает каменно-твердый образ героя.

(рис.8)

«Крестьянин» (рис.8)32 – дитя отдаленной, глухой русской деревеньки, пахнущий свежескошенной травой и теплым хлебом, скорее благодушный в своей злой доле, словно сам по себе никогда бы и не свершил он страшного переворота. И здесь мы видим абсолютно ту же композицию, что и в «Большевике», выстроенную по принципу исходящих из центра радиусов, но говорит она нам совершенно о другом: о бескрайних просторах русской земли с ее полями, лугами и теплым светом. Чувство единения героя с крестьянской ржаной Родиной подчеркивается сочетанием золотисто – желтых равнин и голубого неба, словно одно только это уже передает зрителю запах скошеной ржи и летней пашни. Чеботарёв чистый живописец, его главные инструменты – это архитектурное построение, силуэт, тон и фактура, он максимально использует их и извлекает из них невероятные по своей оригинальности и, в то же время, простоте, решения. Благодаря его умению применять множество различных фактур его полотна становятся непревзойденно яркими и невообразимо объемными.

Революция октября 1917-го года создала не только принципиально новый государственный порядок, но и утвердила невиданные ранее возможности развития культурной жизни простого народа. Искусство впервые стало доступно широкому кругу зрителей самых разных слоёв общества. Вместе с тем, революция привнесла и новую идеологию в творчество художников того времени. Она потребовала переосмысления многих жанров, в том числе, и социально-бытового. Примером этого может послужить картина Николая Борисовича Терпсихорова «Первый лозунг» (рис.9) .33 На полотне изображено раннее утро, в высокие мансардные окна едва пробиваются первые лучи нового дня. Они освещают фигуру человека, склонившегося над столом, покрытым большим красным полотном. В его руках кисть, он, словно оценивая проделанную работу, застыл в некотором раздумье с кистью в руке. Белой краской на кричаще-красном фоне он выводит: «Вся власть Советам».

(рис.9)

На первый взгляд, картина передает лишь реалистично отраженный быт художника того времени, но на самом деле, эта работа имеет глубокий социальный подтекст. Она повествует зрителю о той жизни, которой вынуждена была жить многая русская интеллигенция того времени, о необходимости союза с новой властью пролетариата, гражданском долге и эксплуатации своего таланта. Ранее зрителю был известен Терпсихоров как мастер романтического пейзажа и тонких, лиричных полотен, однако, вследствие необходимости оставаться в ряду уже «советских» художников, он пишет жанровые произведения. Примером этого и является картина «Первый лозунг», написанная им в 1924-ом году34.

Переломный момент в истории страны требовал принципиально нового искусства, которое можно было-бы использовать в целях агитации граждан. Оставляя свои живописные полотна, этюдники и пленэры, художники шли работать над лозунгами, плакатами, оформлением праздников и агитационных мероприятий. Над исполнением своего долга и изобразил Терпсихоров героя своей картины. С мельчайшими бытовыми подробностями он раскрывает повествовательный момент полотна, придает некую литературность основному образу, идейность.