И Аз воздам

— Да я уж и сама удивляюсь. Выходит, не боится. А жена потом на Сухаревском рынке сбывает продукты втридорога. Таких деликатесов там ни у кого нет.

— Образцовая советская семья, — констатировала Маша, направляясь к двери. — Я сейчас.

Она только теперь смогла рассмотреть коридор. Прежде просторный, чистый с картинами по стенам, обставленный несколькими копиями античных скульптур, теперь он напоминал захламленное хранилище всякой дряни. Проход затрудняли грубые сундуки, соломенные корзины с выглядывающими из них горлышками бутылей. На вбитых в стену здоровенных гвоздях, повисли какие-то баки, корыта, узлы с тряпьём. От всего этого хлама исходила душная вонь лежалой рухляди.

Вилор маячил в дальнем конце коридора, но было ясно, что он только что отпрянул от двери Шаховской и, наверное, что-то слышал из разговора. Впрочем, Марии на это было глубоко наплевать.

— Будьте так добры, немедленно снять вот это, — она показала на висячий замок, прочно запиравший дверь ванной.

— Ага, щас, штаны вот только подтяну и стремительно кинусь исполнять приказание, — глумливо сказал Вилор.

— Я убедительно прошу вас! — Мария сняла полотенце с шеи, как бы невзначай закрутила его в тугую витую ленту.

Вилор с некоторой опаской взглянул на получившийся предмет, но не отступил:

— Ты тут свои законы не устанавливай, понятно?! Тоже мне — учредилка прогнившая нашлась. Видали мы таких!

— Таких вы ещё не видели, уверяю вас, — тихо и зловеще произнесла Мария. — Последний раз добром прошу открыть ванную.

— Не пугай, не пугай, ишь ты выискалась! — Вилор немного струхнул — уж больно решительный вид был у Марии, да и скрученное полотенце действовало на нервы. Но сдаваться какой-то буржуазной мокрощёлке всё ещё не хотел. — Мы таких в гражданскую пачками к стенке прислоняли. Курва буржуйская будет мне тут…

Не договорил. Полотенце мгновенно, будто само по себе, взвилось в воздух, обхватило горло ветерана гражданской. Его ноги вздёрнулись в воздух, тут же грохнулись об пол, снова взлетели, снова грохнулись. Вилор покраснел, начал задыхаться, хрип вылетал из разверстого рта, руки пытались ослабить мёртвую хватку полотенца. Безрезультатно…

Из комнаты вылетела толстуха, завопила в уже знакомой тональности, немного изменив текст:

— Убивают! Убиваааают!

— Не надо кричать, — убедительно сказала Мария. — Вас как зовут?

— Глафира, — растерянно ответила толстуха, вся как-то сдулась, будто из неё выпустили воздух. — Глафира я.

— Несите, Глаша, ключ и отоприте ванную, будьте так добры, — любезно попросила Маша, чуть ослабила полотенце. — Продублируйте, пожалуйста, распоряжение, Вилор Ананьевич.

— Неси, неси, дура чёртова! — по большому счёту, грубое это приказание можно было принять за дублирование команды Марии. Толстуха так и поняла. Кинулась в комнату, вернулась с ключом, он долго не мог попасть в скважину. Вилор сопровождал возню хрипением и нецензурными характеристиками медлительности супруги. Наконец, замок клацнул, освободил дверь. Мария тут же вернула полотенце себе на шею.

— Спасибо вам большое, я вас не задерживаю. Да, и поставьте телефон в прихожую, он мне понадобится.

И скрылась за дверью. Послышался шум воды.

Страдалец, освобождённый от удавки, тяжело заворочался на полу. Жена хлопотливо суетилась вокруг него, помогла подняться. В обнимку они добрались до своей половины. Вилор рухнул на диван, принялся массировать шею, опоясанную багровой полосой.

— Влас, это что же с нами будет? — заплакала толстуха. — Она ж тебя убьёт!

— Ещё поглядим, кто кого задавит, — с паузами ответил супруг. — И не суй мне Власа! Сколь разов дуре говорить! Вилор я. Ви-лор. Можешь ты вогнать это в свою дурью башку?

— Дался тебе этот Вилор? — проворчала Глафира. — По мне, Влас — куда как красивше.

— Красииивше, — передразнил презрительно бывший Влас. — Много ты понимаешь, деревня. Я за революцию крови своей не жалел, пусть она мне в имени моём светит лучезарно. Глядишь, и по службе заметят — может, повыше куда продвинут.

— Ага, если не задвинут, — не сдавалась супруга.

— Всё-таки, вижу, придётся тебе задвинуть по хлеборезке, чтоб помнила лучше — отстранённо сказал Вилор. Помолчал, продолжил раздумчиво. — Ты вот что, Глафира. Собирайся-ка на Сухаревку.

— Зачем это? Там Николай и без меня справляется. Я думала бельё замочить.

— Потом замочишь, надо дело одно провернуть.

— Какое дело?

Вилор вплотную придвинулся к жене, понизил голос:

— Найдёшь там этого… как его… Васю-Мясо…

— Да ты что?! — всерьёз испугалась Глафира, — Ну его к лешему, не связывайся ты с ним!

— Вот тебя забыл спросить, с кем мне связываться, — огрызнулся супруг. — Слушай лучше, а то опять перепутаешь всё.

— Ох, Вла… Вилор, как бы боком нам не вышло. Зачем он тебе, душегуб этот?

— Скажешь ему, что из-за границы к соседке нашей приехала богатющая буржуйка. Вся, мол, разодетая, и денег у ней, мол, куры не клюют.

— Ты что задумал, Влас? — Глафира возвысила голос. — Ты что задумал, тетеря? Он и нас заодно порешит, не оглянется.