И Аз воздам

И бочком, бочком скрылся на свою половину.

— Это есть странный человек, — сказал граф, входя в квартиру. — Я не совсем понял, что он хотел кричать.

— Не обращайте внимания, мой друг, — сказала Мария, принимая у него шляпу и пальто. — Он немножко шибанутый.

— Шибанутый?

— Ударенный по голове, — пояснила Мария. — Орёт, что попало. А почему вы с одним свёртком? Где ваши чемоданы?

— Видите ли, тут случились некоторые обстоятельства… Однако, зайдёмте, пожалуйста, в комнаты.

Едва они покинули коридор, к комнатной их двери тотчас же прокрался Вилор, плотно приложил ухо к филёнке. К его досаде, слов нельзя было разобрать, слышались лишь неясные восклицания. Но то, что в его квартире появился граф, он понял. И чрезвычайно этому обрадовался. На цыпочках подбежал к телефонному аппарату, быстро уволок его в свою комнату, горячо забормотал в трубку.

— Как я есть совсем сознательный гражданин и стою на почве сочувствия к партии большевиков, докладываю, что в мою квартиру пробрался граф… Граф, говорю… Настоящий граф. И при нём подсобница. Тоже из графьёв, чуть меня не задушила стерва буржуйская… Нет, я трезвый… Да, отвечаю за свои слова, как я есть стоячий на почве… Точно так! Жду отряд красноармейцев. Диктую адрес…

Осторожно положил трубку, сильно потёр руки, обернулся сияющий к жене, сидящей с открытым широко ртом.

— Всё, крышка соседям нашим. Станем мы с тобой полными хозяевами всего этого буржуйского курятника. Красотааа!

И опять руки потёр.

— Чё-то я, Влас, опасаюсь, — Глафира не спешила разделять радость супруга. — Может, он из начальников каких? Откуда тут взяться графу?

— Из-за границы взяться! Откуда ещё-то, халда? Приехал шпионить зловредный шпион.

— Да уж прям там — шпион, — заупрямилась вдруг Глафира, которой чем-то не глянулось ликование благоверного. — Будет тебе шпион так вот по улицам шлындрать да в дома заходить. Шпион прятаться должен, — и добавила явно услышанное где-то на стороне, — в складках местности.

— Я вот щас по твоим складкам пройдусь, не зарадуешься! — озлился Вилор на жену, пытавшуюся испортить ему праздник. — Нашлась защитница. Я ж за нас обоих страдаю, а ты мне диверсии подкатываешь.

— Ничего я не подкатываю, — пошла на попятную Глафира. — На хрен он мне упал, граф твой. Я к тому, что с Васей-то всё сговорено, а тут граф этот объявился.

— Ну и что? Где двое, там и трое. Что ему привыкать, что ли? Или ты за Мясу своего испугалась?

— Ничего я не пугалась. И не мой он сроду.

— Вот и молчи в тряпочку.

В комнатах Шаховских меж тем происходил обмен любезностями.

— Познакомьтесь, граф — это моя любимая тётушка… нет — моя мама Александра Александровна, — Мария взяла мужа за руку. — А это мой ненаглядный супруг Альберт фон Вартбург.

— О, я есть очень-очень польщён знакомством не только с родственницей моей жены, но и очаровательной женщиной, — Альберт галантно приник к ручке Александры Александровны.

— Ах, что вы, граф, что вы! — смутилась та, — Я, право, уже отвыкла от подобных знаков внимания и от комплиментов.

— Я протестую, это не есть комплимент, это есть констатирование факта, — громогласно заявил граф.

Все рассмеялись, всем сразу стало легко.

— А не выпить ли нам по такому случаю вина? — спросила Мария. — Ей-Богу, было бы неплохо. Тётушка, тот магазин на углу остался? Работает?

Та кивнула утвердительно. Но граф поднял руку:

— Вы не должны иметь заботу, я всё принёс с собой.

И принялся разворачивать свёрток, в котором оказались разного рода закуски, деликатесы, бутылка коньяка и две бутылки вина.

— Куда же столько, граф? — искренне забеспокоилась Шаховская. — Ну, право же, лишнее, мы недавно замечательно пообедали с Машенькой…

— А теперь уже ужин, — перебила Мария. — Спасибо, граф, вы всё сделали так, как надо. Впрочем, как и всегда. Мама Саша, давай опять накрывать на стол, я сейчас провожу графа в ванную, и тоже впрягусь.

Стремительно потащила мужа за собой, тут же вернулась, принялась нарезать колбасу, сыр, красиво раскладывать по тарелкам.

— Машенька, а обращение на «вы» с мужем что-нибудь означает? — осторожно спросила Шаховская. — Нет-нет, ты можешь не отвечать. Но должна сказать, мне граф чрезвычайно понравился. Европейское воспитание и природный аристократизм — от этакого коктейля я всегда была без ума. Твой дядюшка, Царство ему Небесное, этим меня и взял. Но мы с ним всегда были на «ты».

— Успокойся, ненаглядная мама Саша, — Мария проворно сервировала закуски, — обращение на «вы» — традиция старинного рода графов Вартбургов, у них никто никому не тыкает. Никто и никому. Мужа я люблю, он честный и порядочный человек. Он нашёл меня буквально на улице — раздетую, разутую, грязную. По мне ползали вши…

— О Господи! — вскрикнула тётушка, выронила столовый нож, руки поднесла к щекам, на них побежали, побежали слёзы. — Бедная моя девочка, бедная, бедная!

— Ох, прости ты меня, пожалуйста, — спохватилась Мария. — Не будем об этом… Потом как-нибудь расскажу… Правда, особого желания нет…

— И не надо, не вспоминай, доченька моя бедная! Было и прошло и быльём поросло. Будем жить дальше. Господь милостив, не даст нас в обиду.