И будет день

После ужина я вышел на веранду, уселся на свое любимое место и закурил биди. Сарат также вышел на веранду. Увидев меня, он хотел было уйти, но передумал и остался. Вид у него был осунувшийся. В душе он сильно переживает свою неудачу, но старается не показать этого. Такой уж у него характер — как бы туго ему ни приходилось, никому и слова не скажет. Когда Сарат еще учился в школе, он часто с гордостью показывал свой табель мне и Суманавати: «Посмотрите на отметки! Я снова первый в классе!» «Верно, списываешь у других?» — подшучивал я над ним, скрывая свой восторг. Сколько честолюбивых надежд связывал я тогда с Саратом! Пожалуй, настала пора сказать им прости. Через семь лет мне на пенсию. А до этого нужно поставить детей на ноги. Неужели же образование, которое мы им дали с таким трудом, не принесет никакой пользы в жизни? Я взглянул на Сарата. Он смотрел куда-то вдаль, в глубокой задумчивости.

— О чем ты думаешь, Сарат?

— Ни о чем особенном.

— Не расстраивайся. Вероятно, в этот раз экзаменаторы были уж очень строги. Я слышал, многие не выдержали экзаменов. В следующий раз повезет.

— Нет, папа. Не хочу больше сдавать экзамены. Мне нужно устроиться на какую-нибудь работу. Хватит сидеть у тебя на шее.

— Что ты выдумываешь, Сарат? Кто тебе сказал, что ты сидишь у меня на шее? Это просто мой долг — помочь тебе стать инженером, раз у тебя призвание к этому делу.

— Я очень устал, папа. Так много занимался, что сейчас через силу могу прочесть четыре-пять строчек, дальше ничего не понимаю. Поступлю на работу, а через некоторое время еще раз попробую сдать экзамены. Если повезет, буду работать и учиться. На постоянном жалованье жить станет легче.

— Что тебя так волнует вопрос о деньгах, Сарат? Мне от тебя ни цента не нужно. Разве это так важно, работаешь ты или нет? И для меня, и для матери важно только одно — чтобы твои желания сбылись.

В этот миг во дворе у нас сцепились коты, послышался душераздирающий визг. Почему-то мне это показалось дурным предзнаменованием. Однако у меня не было сил спуститься с веранды и прогнать их. Сарат воспользовался случаем и ушел в дом. Я продолжал думать о Сарате. Что там ни говори, а старший сын на особом положении в семье. После того как Малини выйдет замуж, ее связь с нашей семьей совсем ослабеет. Трудно ожидать, что она поможет своим младшим братьям. Другое дело — Сарат, старший сын. Он вместе со мной несет ответственность за семью. И, когда меня не станет, кому, как не ему, быть опорой. Сарат должен стать инженером не только ради себя самого, но и ради остальных детей. Ведь если он займет важный пост, ему легче будет помочь и остальным. Но как он сможет одновременно работать и учиться? Он и сам-то, наверное, не очень в это верит, хочет только меня успокоить. И если уж он решил идти работать, то никто не заставит его изменить это решение.

Я поднялся и зашел к Сарату.

— Куда же ты собираешься поступить? — спросил я.

— В компанию «Браун», — ответил он. — Главный инженер — приятель одного из наших преподавателей, и я легко смогу устроиться туда учеником.

— Я на твоем месте все же еще раз попробовал бы сдать экзамены.

— Нет, папа. Все уже решено. Я и заявление подал.

— Когда же?

— На прошлой неделе. Просто раньше времени не хотел говорить никому.

Я спустился во двор и долго ходил по дорожке между верандой и калиткой. В доме у Сирисены погасили свет — после того как Суджата вышла замуж и переехала к мужу, все ложатся спать рано. А раньше, когда Суджата жила дома, они до поздней ночи пили кофе, разговаривали, смеялись. Когда я теперь захожу к ним, о чем бы мы ни говорили, в конце концов речь заходит о Суджате. Приезжает она редко, но пишет регулярно и каждый раз просит передать привет мне и Суманавати. Жена Сирисены постоянно жалуется на разлуку с дочерью. На прошлой неделе они мне сказали, что решили переехать к дочери, а этот дом сдать в аренду. Мне стало совсем грустно от этой новости. «Ну хоть изредка приезжайте к нам», — только и смог я попросить их.

Когда я пришел в свою комнату, часы пробили десять. Едва задремал, как меня разбудила Суманавати.

— Ты уже спишь?

— Нет. А что?

— Сдается мне, что у Малини с Виджесундарой нелады. Сегодня он заходил к нам, и они крепко повздорили.

— А из-за чего?

— Не знаю. Не прислушивалась. Слышала только, что очень зло друг с другом разговаривали.

— Ничего страшного. Сами разберутся — не маленькие.

— Что-то сердце у меня не на месте, — вздохнула Суманавати. — Если они теперь уже ссорятся, то что будет потом?

— А что мы можем сделать? По крайней мере Малини упрекать нас не будет — сама Виджесундару нашла.

8

— Папа, а что, если нам переехать в какой-нибудь другой дом? Этот уже совсем старый, — заявил как-то Хиччи Махаттая.

— Может, тебе не нравится, что я и папа тоже постарели? Хочешь, ищи другой дом, а нас и этот устраивает, — не раздумывая, ответила Суманавати.

— Если бы я, мама, мог ходить…