И будет день

— Никаких возражений! Я отвезу тебя в Коломбо и привезу обратно. Только никому не говори, по какому делу мы едем. И домашним не говори, куда и с кем едешь, а просто скажи, что в пятницу нужно отлучиться из дому, и все. Итак, в пятницу ровно в час я подъеду к воротам монастыря. Будь в это время там. Нечего нам ждать друг друга и мозолить людям глаза.

21

В четверг вечером Ясомэникэ тщательно выбрала сари и кофточку для завтрашней поездки и еще раз продумала то, что она скажет влиятельному другу господина Раджапакши.

Рано утром она проснулась от шума во дворе: Вималядаса гремел подойником и ругал Рыжуху. Вероятно, Рыжуха, своенравная корова, которую Вималядаса недавно приобрел, опять капризничала и не хотела стоять смирно, пока ее доили. Решив, что снова заснуть ей не удастся, Ясомэникэ поднялась и вышла во двор. День обещал быть дождливым — небо на востоке затянулось тучами.

Ровно в час Ясомэникэ была у ворот монастыря. Моросил мелкий дождик. Прошло пять минут. Десять. А господин Раджапакша все не появлялся. Ясомэникэ нервничала и поминутно поглядывала на часы. По дороге то и дело кто-нибудь проходил и заговаривал с ней. Наконец показался автомобиль господина Раджапакши. Затормозив рядом с Ясомэникэ, господин Раджапакша открыл заднюю дверь.

— Садись, садись, Ясомэникэ. Еле завел свою колымагу. Аккумулятор, что ли, сел? Пришлось заводить ручкой.

Ясомэникэ захлопнула дверцу, и они тронулись в путь. Ведя машину по блестящей от дождя дороге, господин Раджапакша болтал не умолкая:

— Это ничего, что мы немного задержались. Гаджадира обещал, что после полудня он никуда не поедет и обязательно будет дома. А если дождь пойдет, то он вообще носа из дома не высунет. А бывает, что на работу не ходит — все распоряжения отдает по телефону. Он-то может себе это позволить. Но моя просьба для него закон…

По ветровому стеклу лениво двигался дворник. Он не успевал стирать падавшие на стекло капли дождя, и господин Раджапакша время от времени останавливал машину и протирал ветровое стекло тряпкой. Когда в Коломбо они проезжали мимо глазной поликлиники, Ясомэникэ поглядела на часы — стрелки показывали без двадцати четыре. Господин Раджапакша свернул в боковую улицу, миновал несколько коттеджей, въехал в какой-то двор и остановился перед верандой большого, но старого и невзрачного дома. Когда машина въезжала во двор, Ясомэникэ обратила внимание, что кирпичные столбы, стоявшие по обеим сторонам въезда, основательно разрушены временем и покрыты толстым слоем мха и лишайника. Она торопливо достала из сумки гребенку и пригладила прядь волос, выбившуюся из прически. Тем временем господин Раджапакша вышел из машины и спросил тощего старика, который сидел на ступеньках лестницы, ведущей на веранду:

— Господин дома?

— Куда-то уехал. Обещал скоро вернуться.

Господин Раджапакша и Ясомэникэ поднялись на веранду. Там на плетеных стульях сидело несколько человек. Господин Раджапакша и Ясомэникэ уселись на свободные стулья и стали ждать возвращения хозяина дома. Все молчали. И дом, и двор имели запущенный вид. Двор не подметали уже несколько дней. На посыпанной гравием дорожке, которая тянулась от веранды к воротам, там и здесь росла трава. С того места, где сидела Ясомэникэ, была видна просторная комната. И хотя посреди нее стоял большой стол и рядом с ним несколько стульев, она выглядела неуютной и нежилой. Где-то зазвонил телефон. Позвонил-позвонил — и замолк. Снова наступила тишина. Господин Раджапакша закурил сигару и, вытянув губы дудочкой, выпустил дым кольцами.

Прошло около получаса. Во двор въехала большая черная машина и остановилась около веранды.

— Это Гаджадира, — сказал господин Раджапакша, выбрасывая окурок сигары во двор.

Все вскочили со стульев и приветствовали господина Гаджадиру глубокими поклонами, едва он поднялся на веранду. А господин Гаджадира слегка улыбнулся господину Раджапакше и Ясомэникэ и прошел в свой кабинет, не обращая ни малейшего внимания на остальных посетителей.

— Пусть Гаджадира сначала примет других. Тогда он без всякой спешки сможет выслушать нас, — шепнул господин Раджапакша Ясомэникэ.

Дверь в кабинет господина Гаджадиры оставалась открытой, и иногда на веранде было слышно, как он, возвысив голос, распекал своего собеседника. И каждый раз господин Раджапакша удовлетворенно кивал головой, а в душу Ясомэникэ закрадывались опасения. Ушел последний посетитель. «Боже! Помоги мне!» — взмолилась про себя Ясомэникэ, входя в кабинет.

— Заходите-заходите. Садитесь. — Господин Гаджадира был приветлив и дружелюбен. — Мне понадобилось уехать по срочному делу. А вам долго пришлось ждать?

Господин Раджапакша взял из рук Ясомэникэ заявление и передал господину Гаджадире.

— А, это тот случай, о котором ты мне говорил. — Господин Гаджадира принялся читать заявление. Время от времени он поглядывал на Ясомэникэ, которая встречала каждый его взгляд любезной улыбкой.

Отложив заявление в сторону, господин Гаджадира вытащил сигарету из лежавшей на столе пачки, закурил и откинулся на спинку стула. Ясомэникэ затаила дыхание.