И будет день

Автомобиль мерно катился в ночи. На поворотах фары выхватывали из темноты деревья, заборы, дома. Господин Раджапакша почти непрерывно болтал, но Ясомэникэ не слышала ни единого слова. Она сидела, съежившись на заднем сиденье, и проклинала господина Раджапакшу, который подстроил все это, себя, весь мир вообще.

22

Как ни старалась Ясомэникэ выбросить из памяти обстоятельства злополучной поездки в Коломбо, ей это не удавалось. Порой ей казалось, что ее снова обхватывают грубые и бесцеремонные руки господина Гаджадиры, чувствовала на своем лице его дыхание. Она вздрагивала, и к горлу подкатывала тошнота. Она долго смотрела на свое отражение, когда на следующее после поездки утро причесывалась перед зеркалом. Лицо было угрюмым. Под глазами лежали черные круги, около губ — горькие морщинки. Ей показалось, что и седых волос, которые она стала замечать с некоторых пор, стало больше. Гребень выскользнул из руки, и она бросилась лицом вниз на кровать, кусая подушку, чтобы не дать вырваться душившим ее рыданиям.

После поездки Ясомэникэ стала молчаливой и замкнутой. Ей никого не хотелось видеть, не хотелось ни с кем разговаривать. Глядя на нее, Описара Хаминэ сокрушенно качала головой: вот что бывает, когда женщина остается одинокой, — и просила Вималядасу не трогать сестру и не пререкаться с ней, даже если она к нему будет придираться. По настоянию Описара Хаминэ Вималядаса послал в газету «Силумина» брачное объявление, в котором сообщались сведения о Ясомэникэ и излагались требования к возможному жениху. Пришло несколько писем, но Ясомэникэ, едва взглянув на них, заявила, что никто из претендентов на ее руку и сердце ей не подходит.

— Не надоело тебе, мама, искать женихов для меня? — сказала она Описара Хаминэ. — Если тебе делать нечего, поищи лучше невесту для Вималядасы.

Вималядаса уже был в том возрасте, когда следовало подумать о женитьбе. Он и невесту себе присмотрел — старшую дочь Гинихимуллэ Сэкары. Она не отличалась особой красотой, но была скромной и трудолюбивой девушкой. Останавливало Вималядасу только одно — старшая сестра все еще была не замужем. Но после того, что Ясомэникэ сказала матери, это препятствие отпало. Когда Гинихимуллэ Сэкара согласился отдать свою дочь за Вималядасу, Описара Хаминэ сообщила об этом Ясомэникэ. Новость вызвала у Ясомэникэ чувство горечи — ей казалось, что она стала лишней в доме и уже никому не нужна. Особенно ее удручало то, что в организации брака активно участвовала Саттихами.

23

Первое время после приезда в Советский Союз Санат тосковал по дому. Но вскоре работа и все, что он увидел в этой стране, настолько захватили его, что по крайней мере днем он редко думал о доме и родителях. Санат проходил практику в Москве, на металлургическом заводе «Серп и молот». Его поражало здесь буквально все — масштабы и организация производства, самоотверженный труд рабочих и служащих, но больше всего, пожалуй, отношения между людьми: рабочие и служащие держались с чувством собственного достоинства, никто не сгибался в три погибели перед начальством, как у него на родине. Вместе с Санатом на этом заводе проходили практику еще трое цейлонцев. Ратнасурия и Стиван были из Коломбо, а Сиватамби — из Джафны. Они подолгу обсуждали увиденное. Но Санату, родившемуся и выросшему в деревне, очень хотелось увидеть, как живут в этой стране крестьяне. И такая возможность представилась. Всем четверым предложили провести месяц в колхозе. Это был сравнительно небольшой колхоз, расположенный на берегу Черного моря. Санат, Ратнасурия, Стиван и Сиватамби вызвались работать на винограднике. Они срезали тяжелые гроздья спелых и сочных ягод и укладывали их в ящики. До приезда сюда Санат и не думал, что на полях может работать столько машин. В колхозе была своя школа и дом культуры с библиотекой, кинозалом и спортивным залом. Станет ли когда-нибудь жизнь в его Эпитакандэ такой же? — с горечью думал Санат.