И черт с нами

— Ни ерничай, Каштаков, — ответил мне ворчливый голос подполковника НКГБ Малинина. — Прекрасно ведь знаешь, что в Московии восстановлено старое обращение к старшему по чину.

— Честное слово, не слышал. Это как же? Братан?

— Товарищ, Каштаков. Товарищ!

— Понял, товарищ подполковник.

— К тому же я уже полковник.

— Поздравляю, товарищ полковник! — Восхищение мое прозвучало почти искренне. — Честно говоря, не ожидал, что вы так быстро получите повышение по службе после того, как провалили последнее задание.

— Ты Пастернака любишь, Каштаков?

— Пастернака? — растерялся я.

— Поэта Пастернака. Бориса.

— А… Ну…

— Так «а» или «ну», Каштаков?

Что и говорить, умел полковник Малинин загнать собеседника в угол. Всего пара ни к чему не обязывающих вопросов, и я уже начинаю блеять в ответ что-то невнятное. Да, старая школа. Или это я форму потерял?

— Не сказать, что люблю, товарищ полковник, но читал.

— Так что говорил великий московитский поэт по сему поводу?

Ну, прямо экзаменатор!

А я, как студент, не рассчитывающий на оценку выше трех баллов, растерянно мямлю:

— О чем, товарищ полковник?

— Двойка, Каштаков, — безнадежно вздохнул Малинин. Во как! Оказывается я даже на тройку не вытянул. — «Но пораженье от победы ты сам не должен отличать». Так писал поэт Борис Пастернак. А я бы от себя к этому добавил, что весь фокус в том, как подать информацию начальству. Врубаешься, Каштаков?

— Гениально, — согласился я исключительно из дипломатических соображений.

— Одним словом, зла я на тебя, Каштаков, не держу…

Это ж надо! Можно подумать, это не меня, а его, тогда еще подполковника НКГБ, с продырявленной шкурой, едва живого в Ад привезли! Ну, гад! А еще про Пастернака мне рассказывает!

— …Если бы не та дурацкая история, в которую я по твоей милости оказался втянут, — продолжал между тем как ни в чем не бывало полковник, — я бы очередной звездочки еще годик-другой подождал. Мини-диски с информацией о финансовых махинациях с использованием банка Нелидии оказались очень кстати.

Надо же, какие фортеля порой выкидывает судьба. Я-то полагал, что крепко подставил Малинина с этими мини-дисками…

— Ну что, Каштаков, какие у тебя для меня новости?

Я, как психоаналитик, повторяю конец последней фразы собеседника:

— Новости?

Малинин коротко усмехнулся:

— Хочешь сказать, что просто так оставил Власенко свою визитку?

Нет, конечно, я на то и рассчитывал, что визитка попадет в НКГБ. Только не думал, что это произойдет так быстро.

— Да, и что это за фигня, Каштаков, — «Бельфегор, младший»?

— Оптовая торговля изделиями из адской кожи.

— Ох, не парь мне мозги, Каштаков. — Я почти воочию увидел, какую физиономию состроил при этом полковник Малинин. — А то я тебя не знаю. Ну, какой, скажи на милость, из тебя консультант!

Я все же сделал робкую попытку поддержать свое реноме:

— А что?

— А ничего. Не затем ты явился в Московию, чтобы Бельфегора консультировать. Пусть он даже самый младший. 

Вот и весь сказ. 

Прикрыв микрофон ладонью, я смущенно кашлянул:

— Нужно встретиться.

— Пивом хочешь угостить? — усмехнулся Малинин.

— Можно и пивом.

— Так я ж пиво не пью.

Дурацкий армейский юмор.

— Поговорить нужно.

— А мы что сейчас делаем?

— Нетелефонный разговор.

— Да ну?

Я молчу. Малинин тоже молчит.

— Каштаков, я, между прочим, полковник НКГБ, — решил напомнить мне Малинин.

— А я консультант фирмы «Бельфегор, младший», — ответил я ему веско.

На другом конце линии тишина — Малинин снова задумался.

— Хорошо. Через сорок пять минут возле памятника героям Плевны.

Он даже спрашивать не стал, успею ли я добраться, просто дал отбой.

Глава 9 ВОЗЛЕ КИРИЛЛА И МЕФОДИЯ

Я отказался от предложения Гамигина отвезти меня к месту встречи. Полковник Малинин знал, что я работаю на демонов, но, надеюсь, пока еще не подозревал о моем нынешнем статусе в Службе специальных расследований Сатаны. И все же я не хотел показываться ему на глаза в компании черта. В конце концов, нужно уважать принципы человека, особенно если рассчитываешь договариваться с ним о сотрудничестве, которое обещает оказаться взаимовыгодным, но при этом не подлежит афишированию.

Неподалеку от дома я остановил неказистую «Вольво», весь внешний вид и бледно-зеленая окраска которой не говорили даже, а вопили о том, что собрана машина на бывшем Автомобильном заводе имени Ленинского комсомола, нынче находящемся под управлением тех самых бывших комсомольцев. Карма у них видно, такая, у комсомольцев, — за какое дело ни возьмутся, наработают такого, что руки оторвать мало. То дорогу из ниоткуда в никуда вымостят, то, вот, пожалуйста, «Вольво», надсадно пыхтящая и лязгающая всеми своими железками, что твой старенький «Москвич».