И далеко, и близко

— Скажу, шла, от своих отбилась, да и пойду с ними… — подумала Катя, переоделась пёрышком в самую простенькую одежду, навязала себе узелок с хлебом, парой яблок, да несколькими медными монетками, повязала платок пониже, внахмурку, до бровей, да и вышла из лесу, легко смешавшись с толпой. Через несколько минут, по обрывкам разговоров она поняла, что люди из разных мест, и ходили они на поклон к царю…

— Да, так и отказал! Говорит, что не знает, где эта самая сказочница лётает! Может и вовсе не туточки. Может уже и убралась отсель. Иль чистит земли там, где ей золота отвалят поболе! — звучал громкий и визгливый голос.

— Так, вроде она ж ничего не берет за это… — сказал кто-то басовито.

— Ты чо? Совсем дроволом? Кто ж от золотишка откажется? Вот она по князьям, да царям и разъезжает! Они-то ей полной рученькой монет отсыпят! Ты ж слыхал, сначала за княжича замуж собралась, а потом аж за Златогорного царевица. А у энтих-то, известно, злата полные горы! — голос ввинтился в сознание, от него стало тяжело дышать, резко заболело слева в груди, глаза наполнились слезами.

— Что? Как же так? — хотелось закричать, сорвать платок, показаться. Спросить, да есть ли у этих людей совесть? А люди вокруг судили да рядили, что она-то, дескать, и деньги берет, и ездит к тем, кто побогаче, а простыми людьми брезгует да не помогает им, и они-то надеялись, что с появлением сказочницы, их жизнь наладится. СУйдёт туман, и смогут они вернуться в свои земли, а сказочница-то баклуши бьёт, да бездельничает!

— Ищь, цаца кака! Прилетела к нашему-то царю-королю… Одну-другу сказку почистила, Ульянке сговоренного свово бывшего подкинула и убыла, да так её и видали! — худая тётка с узкими губами и громко вещала своей товарке.

— Да, и не говори! У меня мужик уж вона сколько годков во тумане ентом проклятущем дрыхнет, а я всё одна, всё одна колгочуся… А она, прям валандайка кака-то! Валандается хде-то, бездельчает! И кот ентот… Тож мне сказочный!

— А ентот… Волчара, который ваапще ейный побратим? Да рази с таким может быть чтой-то хорошее? Чей-то в ей самой не так, раз такого приняла!

Кате стало просто плохо. Так плохо, что и шла она с трудом. Она подумала про Волка, который не задумываясь прикрывал её от всех опасностей разом. В памяти всплывали страшные твари, встреченные ею в тумане, блеск мечей, которыми Степан и Кир отбивали их атаки, и то, какие раны они получали… её собственное плечо, пробитое короткой стрелой из арбалета… — Если бы не живая и мёртвая вода, за которой я сама и ходила, мы бы и не выжили там. А они так просто… Сходи? Чё, ещё не сбегала? Да в некоторые сказки и соваться пока нельзя. Не вернёмся! А им-то, выходит, без разницы?

— Да что вы, вяжихвостки, сплетницы, куёлды болтливые, никак не уймётесь?! — прикрикнул на баб бородатый кряжистый мужик. — Не выходит у неё пока, вот и не прибыла. Лукоморье, оно большое, она всюду нужна, и так лётает девка, где могёт!

— Да что б ты знал-то? Бредкий ты! И усю жизню такой и был! — обе бабы, найдя новую цель, начали охаивать мужика, на что он, впрочем, не обратил ни малейшего внимания.

Катерина слышала примерно такие же разговоры вокруг себя. Сил совсем не оставалось, и тут люди решили остановиться на ночлег. Катя отошла в сторонку и тут только поняла, что остановились-то неподалёку от замершей в неподвижности стены зеленоватого тумана.

— Ты, девка, видать, нездешняя? — обратился к ней давешний кряжистый мужчина.

— Да, — разговаривать не хотелось, да и сил никаких не было. Только когда села, прислонившись спиной к сосенке, и сообразила, где она. Связались слова про царька-королька, с информацией об «Ульянке, которой сказочница свово бывшего сговоренного подкинула». Стало ещё хуже.

— Девка, ты поешь, вон бледная какая! Небось, устала! Во, возьми, не побрезгуй! — Катя с трудом открыла глаза и сфокусировалась на мужике, который протягивал ей ломоть хлеба с салом.

— Спасибо, у меня есть, — она кивнула на узелок.

— Вот то, что у тебя там есть, дальше и будешь есть, а сейчас с нами отведай! — рядом с мужиком сидела полная красивая женщина и ласково улыбалась Кате. — Поешь, на тебе лица нет! Негоже так идти, свалишься по дороге. У тебя тоже родные в тумане? У нас дочка и сынок. Отвезли мы их на беду в соседнюю деревню к бабушке да деду, так уж они звали-просили внучков повидать. А там земли сказки про Ивана да Марью, детей купеческих. Мы сами-то домой вернулись — скотина ж, как надолго оставить, а тут такая беда приключилась! Захватил те земли туман, а позже и нас усыпил. Только мы-то пробудились, а соседние деревни — нет. Надеялись мы, что сказочница сумеет приехать, да прогнать проклятье это, да вот вишь как дело повернулось… Нет её! И где она неведомо! Ходили к царю нашему, может, он бы написал, да позвал её. Да отказал он нам. Теперь вот домой возвращаемся, — объясняла женщина.

— Да чё неведомо-то? Сидит, небось в Златогорье с женишком-то чаи гоняет, да в ус не дует! — опять вклинилась склочная баба.

— Дочка, ты ешь, ешь, — напомнил ей мужик, и цыкнул на соседку. — Тебя спросить забыли!