И даже небо было нашим

Ей пришлось повозиться с магнитным замком, который словно не узнавал ключ.

— Мы здесь около года.

Комната оказалась крошечная, со стенами, обшитыми деревянными панелями. Запах в ней был какой-то химический, я не разобрала, какой именно, но пахло, по-видимому, от ковра на полу. Кровать в этом номере на двоих была узка даже для одного. А ванная, как сказала Джулиана, здесь общая. Она пошла туда первой и вернулась очень быстро. Я почистила зубы, ополоснула лицо и собралась принять душ, но передумала: запачканная чем-то черным занавеска провисала, ее нижний край мокнул в поддоне. Я надела пижаму (летнюю, как и остальные вещи, которые я собрала так поспешно и так неосмотрительно) и вернулась в номер. Джулиана сняла только куртку и туфли, бросив то и другое на ковер, и легла на кровать со стороны окна спиной ко мне и подобрав колени. Она лежала неподвижно, словно уже заснула.

Я помолчала, боясь разбудить ее, но потом все же решилась ее спросить:

— Куда мы завтра поедем?

— В Лофтхеллир, — ответила она, не поворачиваясь ко мне.

— Что это?

— Такое место на севере.

— Он там?

— Да.

Если посмотреть сверху, в этой позе, остриженная почти наголо, Джулиана еще больше напоминала мужчину. Она не повернулась ко мне и, как я поняла, не собиралась этого делать. Я сначала оперлась на кровать одним коленом, стесняясь этого вынужденного интимного соседства, затем другим.

— Почему он не приехал с тобой? — спросила я.

— Он не мог. Завтра поймешь.

Не знаю, что на меня нашло, но я, стоя на коленях на кровати, вдруг стала трясти исхудалое тело Джулианы, снова и снова повторяя:

— Почему он не приехал с тобой, я хочу знать почему, хочу знать сейчас.

Это продолжалось до тех пор, пока она не схватила меня за руку и не отбросила назад изо всех сил. Раньше я не думала, что способна на такое.

— Не смей больше ко мне прикасаться, — сказала она. Затем, поправив подушку под головой, добавила: — А теперь спи. Или не спи, мне все равно. Только не шуми. Мне надо поспать хотя бы три часа, чтобы завтра отвезти тебя туда.

Через несколько минут она заснула, а я сидела, прислонившись к стене, к панели из какого-то светлого дерева, наверное бука ли березы. Я вдруг поняла, что на всем пути от аэропорта не видела ни одного дерева. Окно было закрыто только наполовину синтетической занавеской, поэтому казалось, что уже рассвело. Но это не был день, и это не была ночь, а я сидела здесь и ждала неизвестно чего в свете этой бесконечной зари. А в детекторе дыма на потолке с равномерными промежутками вспыхивал зеленый огонек.

Была ли это галлюцинация, или Джулиана действительно в какой-то момент потянулась ко мне, сжала мою руку и не отпускала? Или это сделала не она, а я?

Так или иначе, когда я открыла глаза, я опять увидела вчерашнюю Джулиану, нервную и замкнутую. Она надевала треккинговые ботинки, заляпанные грязью.

— Уже шесть часов, — сказала она. — Пора ехать.

Она обещала, что проспит ровно три часа, и сдержала обещание, хотя будильник в комнате не звонил.

Она завязала шнурки, встала и открыла дверь.

— Увидимся внизу.

Я слышала ее шаги в коридоре, синтетическое шуршание рукавов ее ветровки. Я сидела как парализованная, не могла ни за что взяться, потом подобрала вещи, которые разбросала перед сном, и, перед тем как выйти, последний раз взглянула на комнату, на одеяло, приоткрытое только с одной стороны кровати, — наверное, в какой-то момент я замерзла и забралась под него, но я этого не помнила, — а сейчас лежавшее на стороне Джулианы и едва примятое ее хрупким телом.

Зайдя в общую ванную, я опять почувствовала запах, который не могла определить вчера: это был запах серы, он исходил от труб или от воды, успевшей вобрать его в себя.

На первом этаже, в холле, никого не было. Я подошла к стоявшей у стены кофейной машине, но она была выключена. Я стала искать кнопку, чтобы ее включить, но увидела за окном Джулиану: она уже сидела за рулем в нетерпеливом ожидании.

— Можешь позавтракать этим, — сказала она, сунув мне пластиковый пакет из супермаркета.

Я заглянула туда: два сандвича и пачка печенья, одни привычные, другие с незнакомыми названиями.

— Что, не будешь есть? — жестко спросила она.

— Конечно, буду.

Я открыла упаковку с сандвичами, их там было два, я взяла один и протянула ей. Тогда она вроде бы немного расслабилась. Прожевав кусок, она сказала:

— Здесь можно купить только такую вот гадость. Постепенно привыкаешь. По дороге мы можем остановиться и выпить кофе. Если тебе хочется.