И девять ждут тебя карет

Так был найден козел отпущения и доставлен во Францию. Они выжидали. Времени у них было много. Мне было позволено устроиться; наша жизнь с Филиппом приобрела спокойные, устойчивые очертания: обычная размеренная жизнь, которая была бы даже приятной, если бы мсье де Вальми смог держать за зубами свой ядовитый язык и не шпынять постоянно ребенка, который стоял у него на пути. Смерть этого мальчика решала столько проблем… Так продолжалось все три недели, которые я здесь прожила; казалось, я хорошо устроилась, была довольна своей новой работой, разве что не нашла пока общий язык с хозяевами. Потом была совершена попытка убийства, которая не удалась по чистой случайности. Вторая попытка оказалась более обдуманной – все должно было произойти не сразу, но зато никакой опасности для них: о расшатавшихся перилах давно уже знали все в доме, а Бернар просто еще больше расшатал их, чтобы быть уверенным, что они обязательно рухнут, и ждал только удобного случая, когда поблизости не будет никого из заинтересованных лиц. Но вторая «трагическая случайность» тоже не удалась, и снова из-за меня. Если бы первая или даже вторая попытка оказалась успешной, без сомнения, власти пришли бы к выводу, что произошел «несчастный случай»… и, конечно, у всех оказалось бы бесспорное алиби. Естественно, единственным человеком, на которого ни при каких обстоятельствах не должна пасть тень, был Леон де Вальми, больше всех заинтересованный в смерти Филиппа. Это назвали бы ужасной трагедией – и все сошло бы гладко, несмотря на разговоры за спиной, а Леон получил бы Вальми. Вполне возможно, что обошлось бы даже без этих разговоров… О Леоне все были самого высокого мнения, его знали как крупного землевладельца и превосходного хозяина; местные жители уже много лет считали его своим господином и были бы только рады, если бы Вальми перешло к нему.

Берта все еще сидела, скорчившись в ногах кровати, тупо глядя на меня.

– Ну, Берта, что будем делать? – спросила я.

– Я не знаю. Не знаю.

– Должна знать. Это сейчас самое важное. Подумайте. Бернар многое выболтал: он наверняка сказал и о том, что они собираются теперь делать.

– Нет, я думаю, он и сам не знает. Мне кажется, ему уже ничего не поручат. Вот и все, что я знаю.

Она всхлипнула и снова зарыдала.

У меня перед глазами возникло непрошеное видение: голова спящего Филиппа, бессильно опущенная на плечо Рауля; хриплый голос Элоизы де Вальми: «Что с Филиппом?» – и резкий ответ Рауля, хмуро смотрящего на нее: «Абсолютно ничего. Он спит».

– А Бернар не дал понять, когда они снова попытаются… И как? – спросила я с невольной дрожью.

– Нет, честное слово, ничего такого не сказал. Но это должно быть скоро, потому что возвращается мсье Ипполит. Телеграмма пришла сегодня рано утром. Бернар говорит, хозяин прямо вне себя.

– Ипполит возвращается завтра? – Я задержала дыхание. – Сегодня, Берта! Уже сегодня, понимаете?

– Ах… да. Конечно, сегодня. Уже почти час, верно? Но я точно не знаю, когда он приедет. Думаю, не раньше ночи, а тогда он не попадет в Вальми до четверга.

– Мсье Рауль уехал в Париж и собирается пробыть там до четверга, Берта, – спокойно сказала я. – Если телеграмма пришла действительно рано утром, он должен был знать, что там говорится, но он все же уехал в Париж. Значит, он не может быть замешан, правда ведь? Бернар ошибся.

– Но Бернар говорил, что он замешан. Бернар сказал, что это он стрелял тогда в лесу, – сказала Берта с тупым упрямством, тусклым от слез голосом.

Пытаться сейчас спорить было совершенно бесполезно и жестоко.

– Хорошо, – сказала я. – Главное, если мы хотим, чтобы с Филиппом ничего не случилось, нам надо знать, откуда ему грозит опасность. Я хочу сказать, что никто даже не станет слушать нас, пока мы не найдем какие-нибудь доказательства, а их у нас с вами еще нет, видит бог. Начнем с того, что мы знаем. Вы говорите, что это не Бернар.

Берта глотнула и кивнула головой. Я видела, что девушка немного успокоилась и больше не задыхалась от рыданий. Она перестала ломать руки и слушала меня довольно внимательно.

– Думаю, мы можем исключить какие-нибудь ловушки вроде перил или качелей, – сказала я. – На этот раз они должны быть в полной уверенности, что попытка будет удачной, а времени дожидаться какой-нибудь «случайности» у них нет. И кроме того, слишком частые «несчастные случаи» могут внушить подозрения. Именно поэтому мсье де Вальми предупредил меня насчет сломанных качелей во дворе… да, он сказал мне о них после того, как узнал, что должен вернуться Ипполит. Он был любезен, прямо сверкал, как новенький шестипенсовик, хотя уверена, он и мадам… ну ладно, это уже не важно, исключаем Бернара и разного рода ловушки. Сам мсье де Вальми ограничен в действиях, и по тому, как все шло до сих пор, я могу сделать вывод, что он постарается держаться от всего подальше, поскольку больше всего выиграет от смерти Филиппа. А Рауля здесь нет, следовательно, это не может быть Рауль. – Помимо желания, мой тон изменился при этих словах. Я сказала почти весело: – Значит, остается мадам.

– Вы уверены? – спросила Берта.